Остров пропавших деревьев - стр. 27
Ада вздрогнула:
– Неужели это она? Уже?
– Пойду узнаю. – Костас, бросив виноватый взгляд на дочь, вышел из комнаты.
Сложив руки на коленях, Ада принялась рассматривать свои ногти, обгрызенные до мяса. Затем подцепила кутикулу на большом пальце правой руки и медленно потянула за нее. А уже через несколько секунд услышала донесшиеся из коридора голоса.
– Привет, Мерьем! Ну вот ты и здесь. Рад тебя видеть.
– Боже мой, Костас! Наконец-то свиделись!
– Ну а ты… ты ни капельки не изменилась.
– Ах, какая чудовищная ложь! Но знаешь что? В моем возрасте я беру от жизни все, что могу взять.
– А я возьму твои чемоданы, – рассмеялся Костас.
– Спасибо. Боюсь, они чуть тяжеловаты. Прости, я знаю, мне следовало позвонить за неделю до этого, чтобы подтвердить свой приезд. Но я уезжала в такой суматохе. До последнего момента не была уверена, что смогу попасть на нужный рейс. Пришлось даже слегка поскандалить в туристическом агентстве…
– Все нормально, – спокойно сказал Костас. – Я рад, что ты приехала.
– Я тоже… Я так счастлива оказаться здесь! Наконец-то!
Напряженно прислушиваясь, Ада села прямо, удивленная легким налетом интимности в их разговоре. Она еще сильнее потянула за кутикулу. Между ногтем и мякотью пальца появилась алая полоска крови. Ада поспешно ее слизнула.
И почти сразу же в комнату вошла женщина в пушистом темно-сером пальто с капюшоном, делавшим ее круглое лицо еще круглее, а оливковую кожу – теплее. У женщины были широко расставленные ореховые, с медными крапинками глаза под ниточками бровей и темно-рыжие волосы, волнами падавшие на плечи. Ее нос, без сомнения, был самой выдающейся чертой: мощный, костлявый. В левой ноздре поблескивала крошечная прозрачная серьга-гвоздик. Критически оглядев гостью, Ада пришла к выводу, что та ничуть не похожа на маму.
– Ой, вау! Ты, наверное, Ада!
Ада встала и, закусив щеку, произнесла:
– Привет!
– Боже мой, я ожидала увидеть маленькую девочку, а нашла юную леди!
Ада выставила вперед руки, но тетя Мерьем уже стремительно бросилась ей навстречу и прижала к груди, большой и мягкой, вздымавшейся на уровне подбородка племянницы. У тети были холодные от ветра щеки, и пахло от нее розовой водой, смешанной с лимонным одеколоном.
– Дай мне на тебя посмотреть! – Мерьем разжала руки и взяла Аду за плечи. – Ох, какая же ты красавица! Совсем как твоя мама. В жизни ты даже лучше, чем на фото.
Ада попятилась, высвободившись из тетиных объятий:
– У вас есть мои фотографии?
– Ну конечно. Сотни фото! Твоя мама часто присылала их мне. Я храню их в альбомах. У меня есть даже глиняные отпечатки твоих младенческих ножек. Такая прелесть!
Ада зажала левой рукой кровоточащий большой палец. Его уже начало дергать: устойчивая, пульсирующая боль.
В этот момент в комнату вошел Костас с тремя большими чемоданами розового цвета с портретом Мэрилин Монро.
– Ой, спасибо большое! Пожалуйста, не беспокойся! Просто поставь, – засуетилась Мерьем.
– Нет проблем. Твоя комната готова, если хочешь сперва отдохнуть. Или можно выпить чая. Как пожелаешь. Может быть, ты голодная?
Рухнув в ближайшее кресло, Мерьем, звеня браслетами и кольцами, скинула пальто. На шее у нее блестела золотая цепь с «глазом Фатимы», синим и немигающим.
– Спасибо, я сыта. Порции в самолете, конечно, крошечные, но от них раздуваешься, как рыба фугу. Так что мне ничего не надо. Хотя чашку чая я всегда готова выпить. Без молока. И как только англичане его пьют? Никогда не понимала.