Остров Марго - стр. 16
– Жалко…
– Мы же не ангелы бесплотные, чтобы шастать между мирами.
– Папа, а если построить очень сильный космический корабль? Разогнаться и пробить эту черноту, – мальчик ткнул пальцем в сторону пустоты за стенкой пузыря.
– У нас есть такие корабли. Но, знаешь, в чём сложность… Кажется, делов-то: выбирайся на поверхность ледышки, которая плавает в океане Эоса, – и вот он перед тобой, ныряй в него. Но в этом океане нет пространства и времени. А у ледышки, то есть в нашем мире – они есть. И там, где наш мир заканчивается, пространство как бы загибается назад, происходит его искривление. Пробиться очень сложно. Но мы пытаемся, запускаем зонды с выпрямителями пространства.
– Там страшно?
– Где, на краю нашей вселенной? Там бесконечная тьма. Можно долго лететь и прилететь обратно, откуда начал путь. Но когда-нибудь наши зонды проломятся в Эос, и мы сможем войти туда сами, без даблов.
– Ты возьмёшь меня с собой?
– Пока что у нас не очень получается. Понимаешь… ледышка в океане – это я для простоты сказал. На самом деле океан Эоса находится и внутри нас, и снаружи, его актуальная неопределённость всё пронизывает. Что это на самом деле, мы до сих пор не знаем. Вот узнаем – и дверку туда найдём. Может, она тебе откроется, когда вырастешь.
Марчик висел в невесомости, смотрел на льдистые холодные звёздочки – и ему было уже не страшно. Чего бояться каких-то ледышек?
* * *
16 апреля, в праздник Входа Господня в Иерусалим, служба совершалась в храме пророка Илии, сооружённом посреди обсерватории. Эта разборная церковь была без стен и маковок – стоял один иконостас, прикрытый сзади полупрозрачной алтарной апсидой. Перед Царскими вратами собралось уже много народа, читался 103-й псалом «Слава Ти, Господи, сотворившему вся».
Мама сосредоточенно молилась, налагая на себя крестное знамение. Её лица за краем большого платка, заколотого под подбородком булавкой, Марчик не видел.
– Из глубины возвах к Тебе Господи, Господи, услыши глас мой… со пророком Захариею возопиим, – голос диакона утончился и пронзительным воплем вознёсся ввысь. Отец положил руку на плечо Марчика:
– Приготовься, сейчас после слов о въезде Иисуса в Иерусалим верхом на жеребчике, то есть на молодом осле, будет гиперпрыжок в наш Скитающийся Иерусалим. Каждый год координаты для него выбираются разные.
Диакон же продолжал:
– Яко се Царь твой грядет тебе кроток и спасаяяй, и вседый на жребя осле…
Сверкающий звёздный узор на куполе мгновенно поменялся. Там и сям стали появляться серебристые монетки, которые, если присмотреться, были не круглые, а овальные, яйцо.
– Задержки в полсекунды, – одобрительно кивнул папа. – Это ковчеги нашей Церкви. Одновременно прыгать в одно место опасно, поэтому очерёдность…
Договорить он не успел – под звёздным куполом разнеслось торжественное:
– Осанна в вышних, благословен грядый Царь Израилев!
Пел хор, пели мама и папа, и весь народ – и звёзды долго дрожали в послезвонии голосов.
* * *
Наступила Страстная седмица. Впервые Марчик, как взрослый, отстоял канон Андрея Критского и впервые исповедался. С перечислением грехов вышла заминка, не мог мальчик вспомнить ничего плохого.
– Каюсь, – обрадовался он, – папу и маму обманывал, прятался на техническом ярусе. И Кузю обманывал.
– Осуждал ли кого? – строго вопросил пресвитер.