Остров - стр. 58
Юля встала и, отвернувшись к окну, сжала руки возле горла. Нет, в это невозможно поверить. Она снова посмотрела на тетю, беспокойно метавшуюся на кровати.
— Прощу, — сказала она. — Ты папу любила, это можно понять.
— Любила, — прошептала Нина. — Я тебе там приготовила. Петины вещи. Забери. А то пропьют, ироды. Позови Федьку-то.
Юля вышла в комнату. За столом, крытым затертой клеенкой, сидели два небритых мужика, один в трениках и серой вытянутой футболке, другой в защитного цвета куртке на голое тело. Пахло перегаром и навозом. Перед ними стояла початая бутылка водки с неведомой этикеткой.
— Приехала? — спросил тот, что в трениках, наливая жидкость в стаканы и протягивая ей один.
Юля отрицательно покачала головой.
— Да ладно, — протянули ей стакан снова, — за здоровье мамани моей грех не выпить. Ты ж не за рулем. Вона какой водила у тебя. Хахаль? — мужик опрокинул в себя водку и занюхал кусочком хлеба. — Ну что маманя? Во всех грехах покаялась? Успокоится теперь? А то всю плешь проела…
— Зовет она тебя, Федор, — сказала Юля и вышла в сени.
Неужели это Федька, с которым она играла, пока маленькая была? Он качал ее на самодельных качелях. Чинил велосипед. Один раз на закорках притащил с речки, когда она сильно разбила коленку. Такой был красивый парень, сильный, здоровый. Что произошло? Почему так? Неужели прав Георгий, говоря о причинно-следственной связи? И что там тетя Нина про дом и про колдовство говорила? Неужели все время рядом находился человек, который ненавидел ее и маму, а она даже не поняла, не почувствовала? И папа не понял? Или понял, потому и не женился на Нине, хотя она так его добивалась?
Да, Юля помнила, как Нина постоянно к ним приходила, помогала ей с хозяйством управляться. Тогда воспринималось, как должное, не чужая ведь, а тетя родная. А она вон как! Многие у них в поселке к бабкам-гадалкам бегали, на парней ворожили, порчу, сглаз снимали, особенно от пьянства мужей пытались отворотить. И суть даже не в том, верит она или нет, суть в том, что кто-то всерьез желал ей смерти, хотя она ничего никому плохого не сделала. Неужели она простит?
Юля посмотрела на лесенку, ведущую на чердак и, повинуясь порыву, осторожно поднялась по ней. Вот он чердак — место ее заточения и свободы. Наверное, никогда больше она не придет сюда. Никогда. Пусть останется здесь все выплаканное и невысказанное. Она провела ладонью по пыльной крышке старого сундука. Рука скользнула за него, нащупала ком пакли. Да, вот тайник, никто не обнаружил его с тех пор. Юля вытащила на свет жестянку «Чайная компания Сергей Перлов и Ко», но там было еще что-то еще: небольшой сверток, плотно обмотанный скотчем. Она быстро сунула все это в сумку и покинула чердак.
Во дворе ее ждал Федька.
— Вот, маманя велела отдать, — он сунул ей в руки небольшую коробку. — Слышь, маманя-то помрет скоро. Горе-то! Похороны, поминки, денег уйма надоть…
— Мать еще не умерла, а ты уже поминки готов справлять? — Юля с трудом сдержала раздражение.
— Так ведь все одно помрет! — сокрушенно развел руками Федор. — Лечить, только мучить, так доктор сказал. Вот мы и забрали маманю-то. Пусть уж дома с нами последние деньки побудет. — По его щеке скатилась слеза. Он громко шмыгнул носом и утерся рукой.
Юля брезгливо отвернулась.