Остановить Демона - стр. 14

– Здравствуй, милая Аллочка! – щекой ощутил мокрые волосы, голос задрожал, глаза заблестели, душу пронзили глубокое сочувствие и жалость. Он прикрыл веки. В памяти проносились короткие вспышки ушедших событий:

…Здание с решётками на окнах. У большой металлической двери табличка «Приёмник-распределитель для несовершеннолетних». Дверь открывается, старший сержант выпускает на улицу Аллу – она совсем подросток, одета как мальчишка в тёртые джинсы и дутую матерчатую куртку. Стоит на крыльце, рассеянно смотрит вокруг, видит Заботкина, срывается, несётся бегом, бросается ему на шею…

…Табличка у дверей «Следственная часть ГУВД», рядом закрытые металлические ворота. Створка для прохода приоткрывается, прапорщик выпускает Аллу – ей уже восемнадцать, чёрное кожаное пальто, высокие ботфорты. Она вызывающе стоит на крыльце, смотрит вокруг, видит Заботкина, аккуратно бежит, слегка закидывая в стороны высокие каблуки, крепко обнимает его за шею, прижимается…

…Табличка у металлических дверей «Следственный изолятор № 5». Дверь приоткрывается, сержант выпускает Аллу, на ней короткая норковая шубка и замшевые сапожки с оторочкой. Она устало стоит на заснеженном крыльце, видит Заботкина, идёт быстрым шагом, останавливается, кладёт ему руки на плечи, нежно целует…

Заботкин открыл глаза, в них дрожали слёзы – за прошедшие годы столько всего было… Он продолжал держать в объятьях Аллу вместе с костылями.

Женщина рассматривала «канадки», гордо сообщила Заботкину:

– А мы вот с дочкой учимся ходить. Антон с удивлением посмотрел на женщину, затем, отстраняясь – на Аллу. Девушка выпрямилась, опираясь на костыли, взглянула Заботкину в лицо:

– Познакомьтесь, это моя мама! – глаза её мгновенно наполнились слезами. Антон опустил руки и снова посмотрел на женщину, пытаясь уловить сходство с дочерью. Значит, участковый всё же выполнил его просьбу – связался с родителями, сообщил, молодец… Алла мотнула чёлкой, стараясь улыбнуться бодрее, наклонилась, поцеловала женщину в голову:

– Мама заберёт меня из больницы к себе, её муж не против. Уедем в деревню. Антон Борисович, вы знаете, я так счастлива! Простите меня за то, что вас не слушала, подвела, сама во всём виновата. Простите за всё! – глаза её молили о пощаде, и где-то в глубине затухающей искоркой таилась робкая пульсирующая надежда. Лицо Антона стало напряжённым, на скулах заходили желваки, снова нахлынули воспоминания, а с ними давняя злость. Веки свело, он не в силах сдержать слёз, снова обнял Аллу. Окунулся в её душистые мокрые волосы, удивительно знакомые почти родные, учащённо заморгал, прижимая девушку, пока глаза не стали сухими. Слегка отстранившись, Заботкин достал из кармана конверт и протянул женщине. Та автоматически взяла, но заглянув внутрь, попыталась вернуть, перекрестилась:

– Что вы, что вы, нам от вас деньги не нужны! У нас в деревне всё есть! А за палочки спасибо – даже и не знали, где их искать, говорят – такой большой дефицит!

– Это деньги не мои, Алла заработала, – спокойно пояснил Антон и вложил конверт обратно в сухие маленькие ладони женщины. Подумал, что надо заканчивать с этой тягостной процедурой, обернулся к бывшей подопечной, поцеловал её в щёку:

– Держись, Николь! Женщина услышала незнакомое имя, широко раскрыла глаза, с недоумением посмотрела на Антона, а потом на дочь. Алла обернулась к матери, их взгляды встретились, переполненные благодарной жалостью друг к другу. На глазах обеих выступили слёзы, скользнули по молодым розовым щекам, растеклись в складках глубоких старческих морщин.