Осколок империи - стр. 4

– Если все сложится, как я предполагаю, удар с фланга будет нелишним.

– Раз надо – затаимся, – равнодушно глянул на «карту» казак. – Нам не впервой.

Полковник внимательно взглянул на собеседника.

За то короткое время, что Владимир Леонидович был знаком с есаулом, он успел узнать его как храброго и умелого бойца, не унывающего ни в какой ситуации. Конечно, сейчас все устали, но… Если уж и он настолько равнодушен к завтрашнему бою, то дело плохо.

Почувствовав взгляд командира, казак поднял голову. Серые упрямые глаза из-под выгоревшего на солнце чуба глядели спокойно, но где-то в глубине затаилась смертная тоска. За годы войны офицер нагляделся подобного вдосталь и знал, что это означает.

– Я это… – чуть замялся казачий офицер. – Ребятам своим велел в чистое переодеться, чтобы как водится, значит… Вы бы тоже…

– Отставить похоронное настроение! Что вы, в самом деле, Алексей Кондратьевич?

– Да вот…

Напряжение, витавшее в воздухе, снял неожиданный стук в дверь.

– Войдите!

В дверь просунулась чуть помятая физиономия вестового Лавочкина.

«Спал, зараза! – зло подумал Еланцев. – Эх, настоится он у меня в карауле… Хотя… Какой теперь караул?..»

– Разрешите, вашбродь?

– Чего тебе, Лавочкин?

– Да вот… Старикан какой-то местный вас добивается.

– Гони в шею.

«Наверняка будет уговаривать сдаться без боя, – подумал полковник. – Чтобы родное село не пострадало. Патриот болотный, так его…»

– Да я гнал уже. Он твердит, что важное дело у него.

– Тогда зови, – сменил гнев на милость офицер: он питал некоторую надежду на мужское население деревни – потомственные лесовики и охотники, бьющие белку в глаз, в грядущем сражении лишними не были бы.

– А-а-а! Агафангел Лукич! – изобразил Еланцев радушие при виде уже знакомого ему старца, местного старосты, размещавшего отряд на постой. – Чем обязан?

– По делу я к тебе, барин, – стрельнул едва различимым из-под лохматой седой брови выцветшим глазом на есаула старик.

– Ну и говори. От господина Коренных у меня секретов нет. Да ты присаживайся, милейший!

– Слыхал я, барин, – начал староста, угнездившись на подставленном ему казаком табурете, – что биться с супостатом вы тут собрались.

– Да, собрались, – кивнул головой, построжев разом, Владимир Леонидович. – И если ты пришел нас отговаривать, то сразу предупреждаю: напрасный труд.

– Разве вас отговоришь… – вздохнул старик, мерно оглаживая коричневой и узловатой, словно древесное корневище, ладонью сивую окладистую бороду. – Вам смертоубийство, что нам косьба…

– Ты бы придержал язык, старый! – подал голос есаул, и рука его привычно метнулась к рукояти отсутствующей шашки, мирно сейчас лежащей на подоконнике в обмотанных портупеей ножнах. – Не ровен час…

– Оставьте, – остановил его Еланцев. – Зачем же ты тут тогда, старик?

– Я так смекнул, что биться-то вы затеяли от отчаяния, – хитро прищурил глаз лесовик. – Мол, деваться-то все одно некуда. А раз так, то и жизнь немила, а? Угадал?

– В общих чертах, – не смог не признать правоты аборигена офицер.

– А если бы было куда податься, то и биться б не стали? Верно?

– Слушай, старик! – снова не выдержал Алексей. – Шел бы ты со своим допросом, а? Я тебе и адрес укажу, чтоб ты не заплутал ненароком по темному-то времени.

– Соплив ты больно, паря, адреса указывать, – набычился старец. – Я, вон, вообще не с тобой, а с барином разговариваю.