Осколки вечности в Академии Судьбы - стр. 25
– Следов «Имморы» почти не осталось. Я могу вывести сок Ублиум Мортиса из организма, если… Если ты этого захочешь, Вероника, – помолчав, сказала княгиня.
«Забудь!»
– И тогда память вернется?
Я приняла из ее рук голубой плед: Анна Николаевна заметила, как мое тело сотрясает крупной дрожью.
– Не сразу. Что-то вспомнится мгновенно, что-то, что схоронилось глубже, всплывет через день или через неделю… – бормотала она, прикидывая в уме. – Тому, что упало на дно, понадобится месяц. Но в итоге вернется все. Абсолютно все, что ты забыла.
– А если мне не стоит вспоминать? Если беспамятство – это прощальный подарок?
Я встревоженно уставилась на княгиню. Разыскивала в ее красивом лице ответы, но Анна Николаевна и бровью не дернула. Заставляла делать свой выбор.
– Решение только ваше, мисс Честер. Вам с этим потом жить, – подал голос ректор и поднялся со стула. Подошел к жене, ухватил мягко за локоток и потянул к двери смежного кабинета. – Дай ей время подумать, Ани.
Они исчезли за приоткрытой дверью. Сквозь щель просматривались угол желтого дивана и серебристый поршень магической кофе-машины. Звякнули керамические чашки, кто-то стал рыться в шкафчике и, кажется, случайно просыпал зерна.
Я слышала неловкий шепот и нежную возню, и могла лишь догадываться, что происходит в маленьком кабинете главной целительницы.
«Оставь память мне, куколка… Я сохраню ее за двоих».
Вернуть воспоминания. Все, до последнего кусочка. Соблазн был велик, но рождал сомнения: ничто не дается бесплатно. За правду я выплачу высокую цену. Память станет грузом… Подъемным ли?
Глава 7. Сокрытое
«Не вспоминай, ты сделаешь себе хуже, ягодка».
Голос Эрика был со мной. Остался на рубашке, впитался в кожу, вгрызся в каждую мурашку. Он колыхал волосы теплым ветром, ложился на ткань запахами крови.
Но зелье внушения выветрилось из организма, и голос был просто голосом, я вполне могла ослушаться.
Как поступить? Забыть тридцать дней? Отдать их ветру, солнцу и Судьбе-богине? Или заново прожить каждый, когда память будет возвращаться рывками?
Что со мной творилось? Почему для этого понадобилась «Иммора»? И главное… откуда появился «малыш»? Что теперь со всем этим делать?
Проблем было так много! Хрупкое кукольное сердце не справлялось с нагрузкой. Папа. Ребенок. Эрик. Иммора. Тридцать шурховых дней…
Как со всем справиться? Как не сойти с ума?
Я рухнула головой на больничную подушку, смятую неудобным блином, и позволила горячим слезам покатиться по щеке. В груди грохотало, спазмы разрывали сердечную мышцу. Это слишком для меня. Слишком.
– С каких пор ты так рано встаешь, пигалица? – просочилось шершавое сквозь шуршание ткани и жужжание кофемашины.
– С тех пор как выбрала себе самую бессонную профессию, – устало призналась княгиня.
Жужжание стихло, и я ясно расслышала звук поцелуя.
– Ани, тебе надо больше спать.
– Я знаю. Пытаюсь, – вздохнула она. – Мелисса вызвала ночью: Софи стало нехорошо, роды ожидаются со дня на день. Если неделю продержится – будет чудо. Я волнуюсь, Андрей… Я никогда не принимала роды у волчицы. Понятия не имею, как появляется на свет дитя вервольфа и метамага!
– Ты справишься. Как всегда, как со всем, – хрипло мурлыкал ректор, наминая шуршащую ткань. – И с Софи Осворт, и с этой девочкой… Помочь с извлечением Ублиума?