Осколки разбитых иллюзий - стр. 67
— И? Поэтому, я должна сейчас молча всё снести? Папы больше нет! — говорю и чувствую, как голос дрожит, а на глазах выступают слезы.
«Его нет из-за меня и Адэма. Мы его убили», — хочется признаться. Но боль оглушает меня с такой силой, что я понимаю — не смогу произнести это вслух, обсуждать с кем-то, рассказывать все детали. Смахиваю слезы. Сейчас не время плакать. Я не могу допустить брака с Адэмом. Бросаю гневный взгляд на виновника всех бед. Но он не смотрит на меня, сидит, уставившись в свой стакан. Ни одной эмоции на его лице увидеть не получается. Я глубоко вдыхаю, но, вопреки ожиданиям, кислород в лёгкие не поступает, лишь словно жгучая лава разливается по горлу.
— А вы, господин Адэм Берк, ничего не хотите сказать?
Намеренно обращаюсь к нему на Вы, подчёркивая деловой пренебрежительный тон. Стараюсь держать себя в узде и не наговорить лишнего при братьях. Адэм поднимает голову, встречает мой ледяной взгляд.
— Помнится, вы тоже не горели желанием связывать себя узами брака со мной, — продолжаю насмешливо.
В ушах звенят его слова, что он женится на чистой и невинной девушке. Почему, чёрт возьми, сейчас он ведет себя так, словно накачался транквилизаторами? Отчего не протестует, как и я?
Адэм встаёт на ноги, упирается руками в спинку стула. На долю секунды я забываю обо всем и просто любуюсь им. Подмечаю изменения, произошедшие в нём с нашей последней встречи: волосы стали длиннее, падают челкой на лоб, вокруг глаз пара тонких морщин. Мысленно зажмуриваюсь. Адэм наклоняется вперёд в мою сторону и произносит:
— Поменялись обстоятельства и приоритеты, госпожа Камилла Берк, — улыбается он ядовито. — Привыкайте к новой фамилии.
Кто-то из братьев шутливо присвистывает и хмыкает.
— Я лучше съем собственные ботинки, чем буду носить твою фамилию! — бросаю ему в ответ.
— Хватит ребячится! — жёстко произносит Рафаэль. — У тебя нет другого выхода, Камилла!
Последнее предложение звучит решительно и безапелляционно. Он встаёт и пересаживается на место, где сидел до него дядя.
— Присаживайся! — говорит он жестким, не терпящим возражения, голосом.
Я упрямо приподнимаю подбородок. Протест и бунт внутри не дают мне ступить и шагу.
— Я сказал, сядь! — продолжает Рафаэль настойчиво.
А я продолжаю стоять. Обида на брата набирает обороты. Какое он имеет право так обращаться со мной?! Никогда раньше такого не было. Рустам драматично громко вздыхает.
— Вот упертая, — говорит он себе под нос. Встаёт, подходит ко мне, усаживает за стол и садится следом. Напротив меня сидит Демир, я упираю в него взгляд, ища поддержки. Умоляю его встать на мою сторону, помочь разрулить всю эту ситуацию. Ответом мне служит сожаление на его лице. «Прости, но я бессилен», — говорит его взгляд.
— Камилла, я хочу, чтобы ты внимательно меня выслушала. Отец оставил завещание, — ровным тоном, стараясь перетянуть на себя моё внимание, произносит Рафаэль.
Я не смотрю в его сторону, но вниманием моим завладеть ему удаётся.
— Папа оставляет тебе апартаменты в «Санта-Барбаре», загородный коттедж, машину и два банковских счета. Ещё тебе отходят тридцать процентов акций компании, принадлежавших ему.
Он замолкает, очевидно, ожидая моей реакции. Я молчу, чувствую внутри лишь опустошённость.
— Но, — снова начинает Рафаэль, — ты наследуешь всё это при одном условии…