Осколки истины - стр. 29

ГЛАВА 8. Отражения в монограмме ЛГЮ

Вот: слышится — а слов не слышу,

Вот: близится — и тьмится вдруг…

Но знаю, с поля — или свыше —

Тот звук — из сердца ли тот звук…

М.Цветаева

Екатерина Михайловна

03 мая 1920.

А утром Катерину с поручением от Серафимы отправили на дом к Соне, которая не вышла на работу, что считалось немыслимым делом. За подругой такого не водилось, потому Катя распереживалась и взяла извозчика, не пожалев денег.

Софья жила с маменькой Марией Михайловной на Васильевском острове в небольшой квартирке. Остров превратили в маленькую Венецию всего два года назад. А число лодочников уже зашкаливало за тысячу. У каждого жителя Васьки была своя маленькая лодочка, на которой они и передвигались. От безумного количества водного транспорта линии можно было пересечь прямо по лодкам, не замочив ноги. Место было красивое и романтичное. Но из-за постоянных дождей и ветров Петербурга – промозглое, отсыревшее и неудобное. Поэтому селились на острове в основном те, кто не мог позволить себе “наземные” районы города.

Маменька Сони была модисткой в дамской лавке, работала много, получала мало, но им вдвоем на жизнь хватало. А после того, как дочь её устроилась в ломбард, так и вовсе полегчало в финансовом плане. Отец Сони спьяну попал под лошадь лет семь назад, наделав карточных долгов, которые подруга с матерью смогли окончательно выплатить лишь два года назад, и наконец, вздохнули свободной грудью.

Катя застала Марию Михайловну дома в одиночестве и слезах: о Соне не было вестей со вчерашнего дня. Мальчик-посыльный, который был отправлен вечером к Кате, вернулся ни с чем – Кати еще не было дома. Да и не сказала бы она ничего утешительного. Женщина проплакала всю ночь, а на утро отправилась в полицейский участок, где усатый, холёный и важный жандарм в грубых выражениях высказал уверенность, что "девка загуляла по весне, потом вернётся с приплодом". На возражения и просьбы Марии Михайловны отмахнулся, мол, нечего мешать работе занятых людей.

Катерина как могла успокоила женщину и вернулась в контору с твердым намерением узнать фамилию господина следователя, который приходил разузнать про зеркальце княгини Белозерской. Серафима Ивановна, внимательно выслушав новости о пропаже продавщицы, презрительно поджала губы, но фамилию следователя и адрес, по которому его можно найти, сказала, царственно указав девушке подбородком на рабочее место.

Весь рабочий день обдумывая ситуацию и так и этак, Катерина не находила другого выхода, как пойти и рассказать о том, что видела в зеркале и кольце, при этом попросив оказать помощь в поиске подруги. Потому что Катя была убеждена: Соня не могла ни с кем "загулять", а значит, с ней случилось что-то дурное.

Вечером, выйдя из конторы, девушка отправилась прямиком в управление, намереваясь попросить помощи у Льва Георгиевича – того самого господина следователя, который даже не соизволил представиться при встрече. Замерев на секунду перед парадной жандармерии, Катя решительно потянула на себя тяжёлую дверь и чуть было не слетела со ступенек, так резко дверь толкнули изнутри.

– Прошу прощения, – недовольным тоном, коим не извиняются, а обычно облаивают, произнес высокий и носатый господин сыщик.

«На ловца и зверь бежит», – обрадовалась Катерина и тут же затараторила: