Осиновая корона - стр. 94

Уна потёрла висок, привыкая к новому положению дел. Если вообще можно привыкнуть к обществу двух Отражений сразу. Кончики пальцев призывно закололо, и она крепче сцепила их в замок.

Что ж, в конце концов, всё не так уж страшно. По крайней мере, в Кинбралане ни им, ни ей ничего не угрожает.

Наверное.

Уберегут ли стены замка от наместника Велдакира? А от его убийц? И способны ли помочь вот эти «занятия» – пока, по совести говоря, совершенно бесполезные?

– Хорошо, что моя леди-мать вообще разрешила нам заниматься, – спокойно сказала Уна. Лист бумаги лежал перед ней чистым, перо – сухим. Она вспомнила, сколько листков и тетрадей испортила зря, когда долгими ночами пыталась освоить волшебство сама, по старым книгам, запираясь в библиотеке… Может, суть Дара действительно в чём-то ином? – И делать это наедине. То есть почти наедине, – уточнила она, покосившись на Гэрхо. Тот со снисходительной ухмылкой отошёл к книжному шкафу.

– Никто и не спорит, леди Уна. – (Ямочки на щеках Индрис обозначились чётче – верный признак потеплевшего настроения). – Это было непросто. Леди Мора очень волевая женщина – а уж сейчас, в пору скорби вашей семьи…

«В пору скорби» – вот как красиво это можно назвать. Дядя Горо. Отец.

На этот раз Уна ощутила целых два узла – в животе и в горле – и поспешно уставилась в камин. Нет уж, при Отражениях она не разрешит себе быть слабой. Ни за что.

– Вы задали вопрос, и я пока не ответила верно, – напомнила она. – Давайте вернёмся.

– Давайте, – сразу согласилась Индрис. – Итак, что Вы видите?

– Огонь.

– И всё?

– Огонь, сотворённый магией. Огонь в камине… Красивый огонь. Дающий тепло.

Скорее уж жар – в такую-то погоду. Уна бормотала ответ за ответом, а её уверенность сползала вниз, точно отяжелевшая от дождя гусеница. Мимо. И снова мимо. Всё не то. Она помолчала, пытаясь собраться. Мысли разбегались – от отца и дяди к матери, наместнику… К лорду Альену и странным снам: о нём без него.

Нужно сосредоточиться.

– Сосредоточьтесь, леди Уна, – тихо велела Индрис, будто проникнув ей в голову. Уна вздрогнула. – Что Вы видите? Прямо сейчас.

Уна смотрела в камин так долго, что заслезились глаза. Жасмин, тёрн, непонятное имя Фиенни… Чья-то магия, чья-то боль в стенах Кинбралана. Измена. Тайны. Ложь. Многие поколения лжи – бессмертной, бегущей по жилам Тоури вместо крови.

Да соберись уже наконец!

Решительно обругав себя лентяйкой и дурочкой, Уна стала думать только об огне. Правильно, надо было сразу отбросить всё лишнее. Вот он, перед ней – такой яркий, простой и чистый. Как солнце. Или вино с миншийскими пряностями. Или лисий мех…

Её спрашивают, что она видит. Не о том, что он есть.

Он может быть чем угодно. Видит ли она истину?

Какая разница, если для неё всё равно существует лишь то, что она видит? Не надо быть философом, чтобы это понять.

– Горение, – с заминкой сказала она. – Я вижу горение. Что-то текучее, а не результат.

– Уже ближе, – кивнула Индрис. – А ещё?

– Наши семейные ужины. Зимой, у очага… Когда мать добавляла мне мёд в чай с травами. – (Уна прочистила горло. На миг ей померещилось, что пламя разрослось, заполнив собой всё целиком – включая её исстрадавшееся зрение. В глазах потемнело, но она слышала, как замер у противоположной стены Гэрхо, как Индрис напряжённо выпрямилась… Они ждут правды.