Осиновая корона - стр. 115
– Оно на самом деле поразительно. Одно лицо. И… не только лицо. Её Дар, и обретённое зеркало, и… Ты касалась её мыслей?
Уна напряглась и ближе приникла к двери.
– Пока не вплотную. И вряд ли стану делать это без разрешения. Думаю, она даст отпор, и для нас обеих это будет… болезненно. Но я не такой хороший телепат, как ты. – (По тону Индрис, как обычно, нельзя было понять, хвалит она всерьёз или с издёвкой). – Так что можешь попробовать, если осмелишься. Но я бы не советовала. В крайнем случае – не при матушке.
– Матушке… – с непонятным выражением повторил мастер Нитлот. – И всё же это поразительно. Я вообразить не могу…
– И не надо, – посоветовала Индрис. Судя по возмущённому мычанию, она зажала волшебнику рот рукой. – Лучше не воображать то, что нас не касается. И здесь не совсем подходящее место для таких бесед – тебе не кажется, Зануда? Надеюсь, мы скоро всё выясним.
– Если ей действительно грозит опасность, мы не должны игнорировать кровь. – (Волшебник понизил голос и заговорил так серьёзно, что Уне с новой силой захотелось убежать в свою тёплую спальню, не слышать… Но она не убежала. Можно просто представить, будто говорят не о ней. Как в детстве – если мама недовольна и за что-нибудь её отчитывает). – Тем более, если это наместник Велдакир. Мы должны поторопить события. Мне жаль девушку, но выхода нет.
Уна только сейчас заметила, что дождь затихает. Небо расчистилось. Из птичника доносились недовольная возня и кудахтанье: страдали куры, лишённые возможности прогуляться.
Жизнь продолжается – что бы там эти двое Отражений ни знали о её «крови».
– Всё-таки любишь ты строить горести из пустоты, Зануда, – отметила Индрис. – Это у тебя от него, знаешь ли. Или от кезоррианских менестрелей… Пойдём в замок, там всё и обсудим. Я рада тебя видеть, но тут воняет навозом, мокро и до отвратности холодно. К тому же Гэрхо пора будить.
***
Вечером Уна, не торопясь, перепроверила всё, что собрала накануне: два серебряных ножика (побольше – чтобы сре́зать ветки ежевики, поменьше – чтобы отделить от них листья и ягоды), замшевые перчатки (одна пара – про запас; если верить Индрис и здравому смыслу, в кустарниках того леска полно колючек), набор непромокаемых мешочков из кожи… Что ещё? Свиток с рецептом зелья и переписанное заклятие, само собой. Песочные часы. Дождь всё-таки кончился – значит, масляная лампа.
Пестик и маленькую чашку для измельчения листьев можно пока не брать. Не забыть сказать Савии, чтобы та приготовила чёрный плащ: тот, что промок с утра, не успел высохнуть. Покрепче зашнуровать сапожки: в окрестностях замка сейчас месиво вместо земли – спасибо внезапному ливню.
Методичные сборы успокаивали Уну, заставляя считать предстоящий поход (если, конечно, ночную прогулку к усыпальнице можно гордо именовать «походом» – а в этом она сомневалась) чем-то – странно сказать – нормальным. Легко представить, что это какое-нибудь хозяйственное поручение или домашнее задание от профессора Белми. Лучше последнее: в первом Уна всегда была не сильна. Лет до двенадцати мать ещё надеялась приобщить её к военному командованию кухней и кладовыми, к шитью и вышивке – ко всему, что ценится в ти’аргских леди, – но потом сдалась. Уну до сих пор бросало в жар стыда при воспоминании о том, как Бри учил её варить кашу – и о том, чем закончилось это рискованное предприятие. В тот день, увы, её магия была ни в чём не виновата.