Ошибки, которые мы совершили - стр. 23

– «Ола. Грасиас», – Истон провел пальцем по краю бумаги, вслух читая слова.

– «Привет и спасибо», – перевела я, нервно переступая по ковру.

Истон стоял посреди комнаты и переводил взгляд с одной фотографии на другую.

Я ногой запихнула под кровать кучку одежды в надежде, что Итон не увидит лежавшее сверху нижнее белье. По-прежнему держа руки в карманах, он наклонился к вырезке с подчеркнутыми словами.

– Пляжи Таиланда, – громко произнес он. – Саваддии ка.

– Ты бы сказал «саваддии кхрап», потому что ты мальчик. – Я пыталась не ежиться от неловкости, пока он рассматривал стены. – О чем ты думаешь? – спросила я.

– «Гутен таг», – прочитал он, а потом тихо рассмеялся и наклонился к книгам, сложенным у стены. – Что это?

– Мне нравятся путеводители, – ответила я, теребя вылезшую из блузки нитку.

– Это заметно! – Итон глубоко вздохнул и поискал глазами место, куда можно присесть. – А почему?

– Мне нравится думать, что есть места, где все не так, как здесь. – Я опустилась на пол и открыла учебник. Истон сделал то же и наконец посмотрел на меня. Я достала тетради. – Мне нравится представлять людей, которые живут в этих местах, как они говорят.

– Например, «здравствуйте» и «спасибо»?

– Мне нравятся слова. – Я поскребла по обложке тетради, прежде чем добавить: – Если не считать Тэнни, ты первый человек, кому я это показала.

– А почему здесь больше никого не было? – спросил он.

– Наверное, потому же, почему не было тебя. – Я смотрела на свое домашнее задание, пытаясь сосредоточиться на математике, а не Истоне Олбри. Я не хотела быть честной. Я стеснялась: своего дома, своих родителей, того, кем была я.

Но Итон давил на меня, вытесняя из головы цифры и призывая обратить на него внимание.

– О чем ты думаешь? – снова спросила я.

Он продолжал рассматривать мою комнату.

– Мысли не бесплатны.

– Что? – спросила я.

– Ты не делишься ими просто так с тем, кто ничего не заплатил, – сказал он и прокашлялся. – Думаю, мы с тобой похожи.

– О, – ответила я, как будто поняла, о чем он говорит, хотя это было не так.

– Нам обоим нравятся слова.

Его стихи. Я спросила себя, являлись ли они тем же для него, давали ли слова ему свободу.

– Ты разрешишь мне почитать твои стихи?

– Возможно, когда-нибудь.

Я вжала кончики пальцев в пол, пока они не побелели, чтобы не дать Истону увидеть, как много для меня значило то, что он сказал.

– А ты знал, что в Древнем Китае те, кто хотел получить работу в правительстве, обязаны были сдавать экзамен по поэзии?

– Чтобы получить работу?

Я кивнула и снова посмотрела в тетрадь.

– Поэзия важна.

Мы слушали скрип ручек по бумаге, позволяя развиваться нашим мыслям.

– Мне нравится твоя комната, – вдруг сказал Истон.

Ему понравилось то, что я ему показала. Он знал, что это важно, хоть я и притворялась, будто все не так. И это пугало в Истоне: он всегда знал, что я имею в виду.

Я ожидала, что Индиана покажется мне другой. Год может изменить место, человека, город. Мы едем по улицам, знакомым мне всю жизнь, и я вижу, что все по-прежнему. Те же кирпичные здания вдоль главной улицы. Та же заправка с двумя насосами под провисшим знаком с надписью «Квикстоп». Вокруг все так же простираются кукурузные поля. Все ждало меня.

Машина мчится по извилистой дороге, а Такер, сидя рядом, отправляет сообщение за сообщением. Я стараюсь не обращать внимания на эмоции, что меня душат.