Ошибка императора. Война - стр. 26
Сжав плотно губы, королева покачала головой.
Двери кабинета открылись: аудиенция закончилась. Сэр Генри поклонился и направился к выходу. Уже у самого выхода он услышал голос принца Альберта:
– Сэр Генри, а какой вам видится Россия, если всё пойдёт по вашему плану?
Палмерстон остановился, медленно развернулся и, несколько растягивая слова, произнёс:
– Хочется видеть её, Россию, в границах Московии, ваша светлость, – и, вежливо поклонившись, вышел из кабинета.
Уже выйдя на улицу, он недовольно прошептал:
– В границах Московского царства… Мечты, мечты!
С этими мыслями он раскрыл над собой зонт. Дождь всё-таки начался.
Под впечатлением разговора с министром супружеская чета молчала. В кабинете установилась тишина, прерываемая треском дров в камине. Королеве казалось, что треск, доносившийся из камина, был похож на ружейные выстрелы, которые вот-вот загремят на полях сражений.
Королева зябко поёжилась. Она задумчиво, очень медленно стала прохаживаться по кабинету. Принц Альберт подошёл к камину, кочергой постучал по головёшкам, выбивая искры, затем с немецкой аккуратностью ровненько положил на горящие угли три полена. Так они и молчали.
Из камина раздался очередной треск, запылали вновь подброшенные дрова. И снова перед глазами королевы возникли страшные картины гибели людей, и она произнесла:
– Дабы не раздражать раньше времени императора Николая, надо отправить в отставку сэра Генри. Как ты думаешь, Альберт?
Супруг пожал плечами и покорно произнёс:
– У нас нет другого выхода, дорогая, коль того требуют обстоятельства. Ты, Виктория, сама сказала: «Англия превыше всего». Виконт Палмерстон, думаю, не обидится и поймёт.
– Плохо ты знаешь нашего виконта. Не зря в парламенте ему дали кличку «Поджигатель», а такие не обижаются, поверь мне.
– Как это ни прискорбно, дорогая, но то, что мы делаем, – подножка России. Чисто английский гамбит[22], и пешкой в нем назначается Турция…
– На все воля божья, Альберт, – произнесла королева. И, помолчав, опять произнесла: – Англия превыше всего. Насколько я разбираюсь в шахматах, в игре важен эндшпиль[23], дорогой.
Принц Альберт огорчённо покачал головой:
– Конечно, ты права, дорогая! Но одно меня весьма тревожит: чем масштабнее и грандиознее планы, тем серьёзнее трудности и, следовательно, риски. Не так ли? Проект лорда Палмерстона – бомба с неизвестной начинкой. Совсем непонятно, каков будет эффект от её взрыва, и вообще взорвётся ли? Ты правильно подметила: Россия огромная и непредсказуемая. Я не удивлюсь, что она может и не почувствовать этот вселенский, на наш взгляд, взрыв. Зато его почувствовать, и весьма сильно, можем мы, твои подданные! Это в шахматах гамбит предполагает ради успеха жертву некоей фигуры и небольшой риск проиграть партию. Война – не шахматы! Но риск – дело нужное. Хочешь выиграть – рискуй. Однако есть одно условие… Играть-то ты должен по принятым в игре правилам, то есть честно. Чего не могу сказать о правительстве Великобритании, дорогая.
– Ты все усложняешь, Альберт. Не забывай: без сражения при Буксаре[24] на берегу Ганга вряд ли бы мы смогли так свободно чувствовать себя сегодня в Индии. А ведь и тогда, почти сто лет назад, были сомнения в необходимости военного решения проблемы. Но время показало, что наша решимость оправдалась, всё сложилось удачно… Так что, дорогой, не будем драматизировать события. И потом мы не одни, с нами Европа.