Осень и Ветер - стр. 34

Осталось последнее – сбагрить кому-то свою ношу, поздравить мать и валить, валить на все четыре стороны.

«Мне не хватает твоего голоса, Осень», - мысленно говорю своей призрачной собеседнице, и у нее снова глаза цвета мха, и что-то белое, плюшевое вокруг. Почему-то хочется представить ее лежащей в кровати, читающей книгу, с большой чашкой капучино в руках.

Совсем из ума выжил – разговариваю сам с собой. Вот поэтому я вовремя притормозил. Нужно остыть, нужно вынырнуть из этой женщины, привести в порядок мысли и личную жизнь – и, возможно, когда-нибудь позвонить ей уже с остывшей головой и полным пофигизмом.

— Твоя бывшая, а? – спрашивает Вероника, когда мы оказываемся в зале. – Переболело, но не перегорело?

— Вот только не надо лезть ко мне с этой глянцевой психологией, - отвечаю я, не утруждая себя вежливостью. Мавр – в данном случае эта канарейка – сделал свое дело, и от мавра самое время избавиться. – Спасибо, что подыграла.

Я замечаю отца почти сразу: он всегда и везде в центре внимания. У меня есть теория о том, что у богатых, очень богатых людей появляется свой личный запах бабла. И все, кто хочет вложиться в их успех, тут же на него ведутся. Мой отец – яркий представитель своего вида.

— Может, выпьем? – предлагает моя спутница, и я уверенно снимаю с себя ее руку.

— Прости, я здесь не для того, чтобы напиваться. Развлекайся.

Последнее, что я замечаю, прежде чем отвернуться – ее недовольный взгляд. Да и по фигу.

Отец замечает меня и даже раздумывает пить из бокала, который как раз поднес к губам. Несколько секунд мы просто смотрим друг на друга, а потом он милостиво машет мне рукой. Словно, блин, я собачонка.

Да пошло оно все это затасканное до дыр, вонючее «деньги к деньгам, семья к семье».

Я медленно и выразительно показываю ему средний палец. Да, я взрослый мужик, но сейчас это даже не просто непристойный жест, это мой знак протеста их играм в «делай бабло из воздуха, разводи кроликов». Мы оба знаем, что я родился не для этой жизни, что я привычен к запаху крови и кишок, а не к ароматам богемы. Потому что богема воняет куда хуже, чем замазанные дезодорантом потные подмышки. И я тут задыхаюсь.

11. Глава одиннадцатая: Ветер

Глава одиннадцатая: Ветер

— Ты все-таки пришел, - говорит мать, выныривая из толпы.

Она у меня настоящая красавица даже в свои годы. И я ее люблю, несмотря ни на что. Несмотря на то, что она никогда не любила меня. Ее любимчик давно лежит в могиле, и она будет оплакивать его до конца своих дней. Его – наркомана и бездельника. Интересно, если завтра я обдолблюсь до состояния «выйду полетать в окно ведь я хренов Икар!» - она прольет хоть немного слез?

— Привет, мам. – Я целую ее в щеку, протягиваю маленькую коробочку. – С Днем рождения.

Она даже не трудится заглянуть внутрь, просто сжимает в кулаке и оценивает меня взглядом. Наверняка недовольна тем, что на мне костюм из обычного магазина, а не какой-нибудь Том Форд или Армани. И тот, и другой у меня есть, но если бы я заявился в таком виде, это означало бы одно – я принял правила игры.

— Ты виделся с Лейлой. – Она не спрашивает, она утверждает.

Засовываю ладони в карманы пиджака и молча жду продолжения.

— Ты знаешь, что она мне никогда не нравилась.

Это правда.

— Так и будешь отмалчиваться? – наконец, сдается мать.