Осень и Ветер - стр. 30

— Никогда не извиняйся, Осень, - немного строго, как будто еще не решил, имеет ли право меня отчитывать, говорить Ветер. – Если бы я не хотел с тобой общаться или думал, что эта ночь как-то пагубно скажется на моей работе, поверь, я бы дал тебе знать. Сожалею, детка, но ты по уши вляпалась в циника и грубияна.

Я подавляю нервный смешок, потому что этот «грубиян», невзирая на обилие нецензурных словечек в его лексиконе, непостижимым образом все равно самый приятный собеседник из всех, кто у меня был даже не знаю за сколько лет. Наверное, все дело в том, что, не видя лиц и имен, нам проще быть самими собой.

Мы не даем друг другу обещаний созвониться: просто желаем спокойной ночи.

Я медленно встаю с пола, мою чашку и все время поглядываю на почти разряженный телефон. В душе остается странный осадок незаконченности разговора, но это даже к лучшему. У нас есть повод поговорить снова.

Я долго валяюсь в кровати без сна, перебирая в памяти наши шутки, пытаясь, насколько это возможно, в самых мелких деталях воскресить его голос. Надо признать: он мне и правда безумно нравится.

У меня есть всего пара часов на сон, потому что я давно не могу позволить себе роскошь валяться в постели до обеда. В девять у меня йога в студии, до которой добираться полчаса. Потом я заезжаю на час в клуб, справиться, как дела, потом встреча с Дани, потом Маришкины уроки плаванья и английский. Я забиваю свою жизнь до отказа и наслаждаюсь тем, что каждый час каждого дня круглый год я, так или иначе, развиваюсь.

Когда я приезжаю в клуб, на меня, словно снег на голову, сваливается Ян. Он сидит за стойкой и лениво потягивает сок. Хочу разозлиться, потому что это против правил: «Меланхолия» закрыта до шести вечера и днем вход запрещен всем, кроме персонала. Сразу после того, как я избавлюсь от Яна, я так же избавлюсь и от человека, который его сюда впустил.

Увидев меня, Буланов-младший поднимается и берет со стойки букет, размером со школьный глобус. Каких только экзотических цветов туда не натыкано. Некоторые я вообще впервые вижу.

— Попытка номер два, - миролюбиво говорит Ян, и когда я беру букет, наши пальцы на миг соприкасаются.

Я почти жду того самого волшебного разряда, яркой искры, которая даст подсказку, стоит ли вообще начинать, но ничего не происходит. Хотя сегодня, при свете дня, когда лицо Яна не искажено софитами и лазерами, я отчетливо вижу, как он невероятно хорош собой. Нордическая красота - так, кажется, называется такой тип внешности. Только кожа чуть смуглее, чем нужно.

— Спасибо, - благодарю за букет и тут же передаю его официантке. – Я думала, мы все выяснили еще на попытке номер один.

Он спокойно улыбается, напрочь игнорируя мой раздраженный тон. Да, я привыкла, что последнее слово должно оставаться за мной. Жизнь научила, что вовремя не поставленная точка может превратиться в сулящее неприятности многоточие.

— Может, выйдем? – предлагает Ян, взглядом давая понять, что предпочитает говорить наедине.

Я не возражаю: выяснять отношения перед сотрудниками – последнее дело. Но вместо улицы предлагаю переместиться в мой кабинет. Спрашиваю, хочет ли он выпить что-то покрепче сока, но Ян отказывается, ссылаясь на то, что за рулем. Но тут же озвучивает альтернативу в виде чая с имбирем.