Осень и Ветер - стр. 29
— Ветер, я тебе скажу кое-что, только ты, пожалуйста, не смейся. – Уверена, что он засмеется: чего уж там – тактичным парнем, судя по общению, он точно не выглядит. Говорит в лоб, не выбирая выражения, но это совершенно не режет слух. Или я успела втянуться?
— Прости, детка, не могу обещать, - дразнит он. – Но если я пропаду и перестану отвечать на звонки, знай – разорвало от хохота. – И тут же подбадривает: - Говори уже, Осень.
— Можно сказать, что это моя первая совместная ночь с мужчиной за долгое время.
Он вдруг замолкает. Я считаю секунды, и ругаю себя, на чем свет стоит: зачем, зачем я это сказала? Почему решила, что эта чехарда прозвучит забавно? Сползаю по стенке, обещая себе больше никогда на свете не поддаваться искушению.
— Когда у тебя был мужчина, Осень? – вдруг спрашивает он. Не смеется, совсем не смеется. Наоборот, голос стал тише, серьезнее.
— Давно, Ветер.
— Это я и с первого раза понял. Как давно? Полгода? Год? – Я молчу, и он продолжает: - Два? Черт, Осень, простой же вопрос.
— Больше. И остановимся на этом.
Я не ханжа, не чистоплюйка и понимаю, что у женщины есть физиологические потребности. Но я не хочу просто тело в своей постели. Я хочу эмоции, хочу взрыв, хочу прикасаться к мужчине, от поцелуев которого буду дуреть, как кошка от валерьянки. На меньшее просто не согласна. В конце концов, достичь физической разрядки я могу и без мужчины.
— Ладно, - не настаивает Ветер. – Почему?
— Потому что страшная, - пытаясь казаться серьезной, отвечаю я, пробую предугадать его реакцию.
— Врешь, - жестко обрывает он.
— Уверен, что вру?
— Абсолютно, иначе мне бы не хотелось думать о твоих губах, например.
Мой живот сворачивается в узел. Буквально, не преувеличиваю. Прикладываю пальцы и чувствую, как туго бьется внутри артерия. Закрываю глаза, а в памяти всплывают карие глаза и черные ресницы. Что за блажь?
Мы ходим по канату над пропастью, хотя нет – летим по горному серпантину на неуправляемой «Ауди-ТТ», и тормоза вот-вот откажут. Бессмысленно делать вид, что я не услышала, глупо уговаривать себя, что услышанное мне неприятно.
— Зачем ты думаешь о моих губах? – спрашиваю очень осторожно. Проклятый голос так дрожит!
— Есть варианты, детка?
«Потому что фантазируешь о поцелуях?»
Я никогда не произнесу это вслух, даже с дулом у виска.
— Мне нужно озвучить все варианты?
— Очень умно – отвечать вопросом на вопрос, Осень, но я понял. Извини. – Он усмехается, и я буквально плавлюсь в тембре его голоса. – Ну, раз уж я был твоим мужчиной на эту ночь, то утоли мое любопытство – был ли я чертовски хорош?
— Ты был великолепен, Ветер!
— Ащщщ, детка, у меня случился моральный оргазм.
Десять минут шестого утра, но я ни за что не отпущу его еще хотя бы пять минут.
— У меня сегодня две операции, Осень, - через пару минут говорит Ветер. – Если я не высплюсь…
Мне становится так ужасно стыдно за свой эгоизм, что я изо всей силы прикусываю щеку изнутри. Я должна была об это подумать, должна была вспомнить, что его работа кардинально отличается от моей хотя бы жестким графиком.
— Прости, - пытаюсь извиниться я, но на самом деле мне ни капельки не жаль. Единственное, о чем я сожалею, так что это время нельзя растянуть, словно жвачку, и превратить минуты в часы. Даже не сомневаюсь, мы бы нашли еще миллион тем для разговоров.