Осень и Ветер - стр. 24

Поворачиваюсь, награждая ее самой циничной из своих усмешек. Лейла успела пригубить вино, и на безупречно чистом стекле остался алый отпечаток. Вот примерно так же она поступила и со мной: замарала собой. И все-таки я был бы глупцом, если бы не признал, хотя бы перед самим собой, что она все так же, как и раньше, волнует и манит. Но также верно и то, что второй раз на этот крючок ей меня уже не поймать.

— Семьи решили, что Наиль станет козлом отпущения, приютит потасканную девку и будет радоваться, как ребенок. И ты тут же прискакала сообщить мне эту радостную новость. Просто чудо, что так легко нашла и…

Я делаю паузу, чтобы сложить внезапные два и два. Не бывает таких совпадений. Не в тех вещах, где замешан мой отец. Теперь понятно, почему Ян чуть не душу из меня вытряс, уговаривая пойти с ним и «заценить» его новую девочку. Хоть, как оказалось, девочка новой быть совсем не желает. Разберусь с Лейлой – и сам вытрясу душу из этого придурка, даже если он сделал все это из добрых, блядь, побуждений.

— Ладно, я понял, Лейла. Почти хочется похвалить тебя за попытку, но, знаешь… Не пошла бы ты в жопу вместе со своим семейным планом и Великим Будущим?

Вот теперь она заводится. Вскакивает и швыряет бокал мне в голову, но не попадает, и он разбивается о стену позади меня. Немного кривлюсь, потому что несколько осколков явно срикошетило мне в затылок, но эта боль просто как манна небесная – отрезвляет и успокаивает.

— То, что я тебе изменила, не дает тебе права вести себя, как свинья!

— Еще как дает. – Теперь я откровенно забавляюсь, а заодно прихожу в себя, потому что если сейчас не трансформирую злость во что-то менее деструктивное, то, вернувшись в зал, точно начищу Яну рожу. А ведь он, можно сказать, мой единственный друг.

— Ты лучше меня знаешь, что я пойду на все, ради семьи, - заявляет Лейла.

— Вперед, иди. У тебя всегда отлично получалось ходить по трупам, Лейла. Наверное, испытываешь изощренное удовольствие, барахтаясь в гнили.

Я почти уверен, что сейчас она выцарапает мне глаза, и по ее глазам вижу, что Лейла в самом деле обдумывает такой вариант. Но остается стоять, где стояла. Только нарочито громко выдыхает и тянется за сумочкой, чтобы достать оттуда сигареты. Идет ко мне, чуть виляя бедрами, с каждым шагом становясь все более желанной и омерзительной одновременно. Подносит сигарету, демонстративно дожидаясь, пока я достану зажигалку и подкурю. Лейла явно недовольна, что сейчас у меня другая, а не та, которую она подарила на наш первый Новый год вместе.

— Я ее выбросил, Лейла, как и все, что связано с тобой. Сделай одолжение: передай отцу, что мои дела в порядке, и я не бедствую на нищенскую государственную зарплату.

— В пятницу День рождения твоей матери, не забыл?

Молча жду, что последует дальше. Плохим бы я был сыном, если б забыл день рождения той, что меня родила. Хоть вряд ли любила.

— Будет большой праздник в «Оазисе». Начало в восемнадцать ноль ноль. Я заеду за тобой в пять. Ты должен там быть, Наиль, и ты там будешь: либо добровольно со мной, либо с мешком на голове в компании телохранителей твоего отца. Даже не знаю, каким нужно быть упрямым ослом, чтобы выбрать второй вариант.

Я буквально несусь прочь, на ходу разбрасываясь отборными матами. Делаю это на родном языке – почему-то так привычнее, да и проходящие мимо люди лишь оторопело смотрят вслед, не испачканные грязными словами.