Осень 1914 года. Схватка за Польшу - стр. 7
К сожалению, нельзя не признать, что претензии союзников к русской стороне являлись вполне оправданными. Действительно, на Востоке к началу сентября 1914 года со стороны немцев действовало всего лишь около 20 условных дивизий, считая и кавалерию, и ландвер, и крепостные гарнизоны. В то же время на Западе находилось 32 армейских корпуса (в том числе 11 резервных), до полутора десятков ландверных дивизий и четыре кавалерийских корпуса. Так что, в оценке соотношения сил и средств Германии на фронтах войны, французы, если и преувеличили, то ненамного. Неблагоприятное же для русских сложившееся к началу осени положение – результат первых операций, а именно – Восточно-Прусской наступательной операции.
В ходе Восточно-Прусской наступательной операции противники не имели решающего перевеса друг над другом. Однако русские все же превосходили неприятеля в количестве живой силы (особенно в кавалерии) и качестве войск (восемь десятых – перволинейные войска). В свою очередь, немцы еще не имели общего превосходства в количестве артиллерии, а преимущество в тяжелых орудий вполне нивелировалось высокоманевренным характером первых сражений и отсталой тактикой германских артиллеристов (весь первый год войны немцы фактически не умели стрелять с закрытых позиций, пользуясь дальнобойными свойствами тяжелых гаубиц). Другое дело, что германское командование притянуло в полевые части крепостные пушки, что придало устойчивость германской обороне, а русское командование не догадалось даже своевременно перебросить крепостные орудия крепостей Гродно и Ковно под Летцен, чтобы разом выдернуть эту занозу. Опять-таки 20‐й германский корпус вместе с ландвером успешно сдерживал в приграничных боях три русских армейских корпуса 2‐й армии (23, 13 и 15‐й), но так кто же заставлял командарма-2 наступать в лоб на тяжелую артиллерию, а также вовсе не использовать кавалерию (все-таки три кавалерийские дивизии)?
Исключительно один-единственный фактор – качество командования – не позволил русским раздавить 8‐ю германскую армию прикрытия и уже в начале сентября приступить к борьбе на Висле. Русское оперативно-стратегическое планирование, при всех своих недостатках бывшее, впрочем, неплохим, было вовсе сведено на нет уже в ходе боевых действий теми людьми, что задолго до войны готовились к занятию своих должностей. Кроме, правда, ключевой фигуры – генерала Самсонова, предназначавшегося по расписанию 1912 года на Юго-Западный фронт и не присутствовавшего на последних предвоенных совещаниях и военно-стратегических играх. В то же время французы, допустившие все возможные ошибки в своем плане войны, в конечном счете сумели остановить врага на ближних подступах к Парижу, пусть и ценой излишних потерь и напрасной уступки лишней территории.
Пожелания союзников совпадали с замыслами русского Верховного командования относительно дальнейших действий. Только теперь русские должны были наступать не частью сил (скажем, армиями Юго-Западного фронта), а непременно всеми войсками действующей армии, и прежде всего – против Германии. После того, как во Францию было сообщено о новых планах русской стороны, французский министр иностранных дел Т. Делькассе телеграфировал: «Французское правительство узнало с величайшим удовлетворением о проекте его высочества великого князя Николая, который, не останавливаясь перед препятствиями, решил после поражения Австро-Венгрии, наступать на Берлин со всеми силами, какие можно собрать». Таким образом, русское командование не собиралось отказываться от похода на Берлин, чтобы ослабить германский напор во Франции. Данная позиция встретила полное одобрение императора Николая II.