Оружейный остров - стр. 11

Однако звучный голос ее был, как всегда, бодр и весел:

– Caro! Come stai?[4]

– Прекрасно, Чинта, – сказал я удивленно. – Как ты? Как здоровье?

– Отменное, tutto a posto[5].

– Замечательно. Ты где?

– В Венеции. Сижу в аэропорту.

– Куда собралась?

– В Гейдельберг, на конференцию. Я, видишь ли, основной докладчик.

Пояснение было излишним, это само собой разумелось. Чинта была звездой на любой конференции, какой удавалось ее заполучить. Корифей в своей области (история Венеции), она училась с такими величинами, как Фернан Бродель и Шломо Дов Гойтейн[6], и бегло говорила на всех основных языках Средиземноморья. Мало кто мог сравниться с Чинтой в эрудиции и известности, и потому было трогательно и даже чуть забавно видеть, что слава не заглушила в ней ручеек несуразного тщеславия, одну из ее наиболее обаятельных черт.

– А ты? – спросила она. – Dove sei?[7]

– В Калькутте. В своей спальне. Помнишь ее?

– Certo, caro![8] – Голос ее потеплел. – Разве такое забудешь? А эта штука все еще там? Как ее, голландская баба?

– Голландская жена. – Я помнил, как развеселило ее английское название длинных подушек-валиков, обожаемых бенгальцами. – Пришлось от нее избавиться, всю ее побила моль. Теперь я один-одинешенек.

– Но ты здоров?

Беспокойство, проскользнувшее в ее голосе, меня озадачило.

– Вполне. Почему ты спрашиваешь?

– Не знаю, caro… Сейчас мне привиделся сон…

– В аэропорту? – Я недоверчиво хмыкнул.

– Beh![9] Ничего удивительного. Я в уютном зале, в удобном кресле, мой рейс отложили из-за какого-то наводнения. Пока я жду, милый молодой cameriere[10] приносит мне бокалы с просекко, понимаешь?

– Понимаю.

Я легко мог представить эффектное появление Чинты в зале, когда все взгляды обратились на высокую широкоплечую даму, отмечая ее мерцающие темные глаза и копну белокурых волос, ниспадающих на плечи в стиле кинозвезд былых времен. Всякий знающий Чинту не усомнился бы в том, что все тамошние camerieri, подающие бокалы с просекко, гурьбой кинулись к ней, едва она опустилась в кресло.

– Ну и вот, caro, я задремала, и перед глазами моими возникло видение… даже не знаю, что это было – сон или воспоминание. С возрастом, знаешь ли, уже не отличаешь сны от воспоминаний.

– Так что тебе привиделось?

– Я увидела тебя перед большим шатром, похожим на цирковой. Внутри было много людей, они смотрели какое-то spettacolo[11] – не знаю, что именно… Ты можешь это объяснить?

Я поскреб голову.

– Кажется, я что-то вспоминаю: твой первый приезд в Калькутту. Когда это было?

– Лет двадцать назад. Или двадцать пять.

– В общем, очень давно. Мы пошли в Индийский музей, что в районе Чоуринги, а потом ты захотела прогуляться по Майдану, помнишь? Это огромный парк в центре города. Ты заметила большой шатер, где шла джатра, фольклорное музыкально-танцевальное представление. Ты заинтересовалась, и мы постояли у входа, глянув на действо.

– Да, я помню!

Мне показалось очень странным, что Чинта, сидя в аэропорту, вдруг вспомнила столь пустячный, проходной момент.

– Мы смотрели-то всего пару минут. Удивительно, что через столько лет ты вспомнила именно это.

– È vero[12]. – Чинта как будто и сама была слегка озадачена. – Не понимаю, отчего это вдруг показалось столь важным. Прости, я тебя не разбудила?

– Нет-нет, очень рад тебя слышать.