Орел и Дракон - стр. 22
Вемунд радостно ударил Рери по плечу, но тут заметил, что юный Сигурд смотрит на него недоуменно-пустыми глазами.
– Ты чего? – Держа его за плечо, харсир заглянул ему в глаза. – Ранен? Куда? Где твой брат? С ним все в порядке?
– Вот. – Рери неловко повернулся и показал на лежащее тело. – Он… Его…
Выпустив его плечо, Вемунд значительно просвистел и шагнул к лежанке. Его опытному взгляду вид вытянутого тела говорил достаточно много, чтобы пояснений не требовалось.
– А я как-то не подумал… – пробормотал он, и его лицо из радостного стало даже глуповатым. – Конунг… Я как-то все про вас двоих думал… Все-таки первая битва, все такое… А конунг… Он же опытный воин…
– Хрёрек уже за него отомстил! – негромко и значительно проговорил Торир и посмотрел на Рери. И тот понял, что в нем изменилось что-то серьезное: не зря же воспитатель, помнивший его ползающим мальчонкой, вдруг назвал его полным именем. – Гордись, сын Хальвдана! Не всем удается так хорошо отомстить за убитого родича – раньше, чем наступит первая ночь!
Харальд тоже отступил от лежанки и крепко сжал губы. Он осознал, что младший брат обскакал его на пути к славе и совершил подвиг, который он, старший, уже никакими силами не отнимет!
А Рери промолчал. Он пока еще ничего не соображал, и долгожданная слава его совсем не обрадовала.
Глава 3
Асгейров двор дружина покинула не сразу. Раненых перевязали, убитых складывали в сторонке. Для погибших викингов Вемунд харсир велел приготовить несколько ям: их было больше полусотни, и в здешней каменистой местности невозможно было выкопать такую большую могилу, чтобы поместились все. Погибших смалёндцев разбирали родичи, приезжая с волокушами. Раненых и пленных викингов, десятка два, посадили пока в сарай и приставили охрану. Немного передохнув, Вемунд харсир со своими людьми пустился искать убежавших в лес, а Харальд и Рери повезли тело Ингвара конунга в Хельгелунд. Рери сам себя не помнил: в нем смешалась буйная гордость совершенным подвигом, боль по убитому родичу и тревога – что теперь со всеми ними будет? Его ужасала мысль о том, что он с такой вестью едет к Хильде, к матери, к бабке Рагнхильд. Конечно, Ингвар конунг погиб в бою и тем добыл славу и место в Валгалле, как и хотел. За него можно только радоваться. Но Рери невольно думал сейчас не о нем, а о себе и близких: смогут ли они все обходиться без него?
У него не шли из ума слова Ингвара конунга, сказанные перед битвой. «Напряжение всех сил души и тела пробуждает удачу, заложенную в человеке! Вот и выходит, что смело идти навстречу опасности, даже на хромых ногах, – это наилучший способ победить. Свою судьбу человек выращивает сам, и вскармливают ее решения, которые мы принимаем. Запомните это, дети мои, на тот случай, если мне больше не придется вам об этом сказать!»
Наверное, он знал, что этой случай поделиться мудростью с потомками – для него действительно последний. Наверное, Ингвар конунг видел свою фюльгью – белую женщину, доступную только его взору, появление которой перед человеком означает, что нить его судьбы выпрядена норнами до конца. И он сделал так, как сказал – пошел навстречу самому сильному из врагов, напрягал свои силы до предела, чтобы – одно из двух: либо пробудится удача и даст победу, либо придет смерть. Но даже второй исход нельзя считать неудачным – ведь такой смертью, какой погиб Ингвар, весь его род будет гордиться до скончания века. И именно потому, что он знал о ней заранее, но не уклонился и не дрогнул. Как истинный герой древности. И неправда, что люди нынче измельчали. По мере того как Рери осознавал это все, гордость за дядю почти вытеснила скорбь. Надо будет сказать все это Хильде… когда она будет способна его выслушать.