Орден благородной Алемты - стр. 22
Помолившись особенно усердно, благо в походах допускалось делать это не вслух и не отбивать приличествующее происходящему число поклонов, Каликс задумался.
Обычно зелье пили перед сном. Очищение и усмирение требовали немалых усилий, и после окончания Обряда сон был самой лучшей из наград. Но целый день промедления мог обернуться для Каликса не просто неспокойствием плоти и смятением духа, а самым настоящим вожделением. На этот счет Устав Ордена был однозначен.
Яр спал. По крайней мере, со стороны его кровати не доносилось никаких звуков, а расшитый кафтан висел на своем месте, как и вчера. Решив, что сейчас идеальное время, чтобы незаметно провести Обряд, Каликс тихо встал с постели и достал из сумки небольшой пузырек с зельем Усмирения. Специальная выемка в крышке отмеряла нужное количество — точно под его, Каликса, рост и вес. Каждый год выемку либо чуточку расширяли, либо оставляли неизменной. На вкус зелье было даже приятным, но Каликс все равно ненавидел его всей душой. Сглотнув вязкую жидкость, он сел на стул и закрыл глаза, мысленно отсчитывая секунды. Следовало продержаться ровно шестьдесят секунд — и только потом можно будет пойти в туалет и…
Первый же спазм оказался таким сильным и болезненным, что Каликс охнул. Нельзя было так затягивать, ох нельзя… Плоть налилась кровью так, что, казалось, вот-вот лопнет, но дотрагиваться до нее пока было нельзя.
Каликс положил руки ладонями на стол и зажмурился.
Один…
В ушах гремели адские барабаны, сердце, казалось, прочно обосновалось в горле. Все тело застыло в нестерпимом напряжении, но хуже всего были ощущения внизу.
Пять...
Неужели прошло только пять секунд? Каликс сжал руки в кулаки. Попробовал прочесть литанию против боли, но не получилось сосредоточиться.
Десять...
Каликс вынужденно расставил ноги шире, потому что казалось, что даже малейшее давление на собственную плоть приведет к тому, что кожа лопнет.
Тридцать...
По спине потек холодный пот, шум в ушах утих, сменившись предобморочной мертвой тишиной. Сердце провалилось в живот, свернулось там в тяжелый неудобный комок.
Он поднялся на ноги уже на счете “сорок пять”. Нельзя было, нельзя доводить до такого состояния! Переполненные семенные мешочки готовы были разорваться, и каждый шаг отдавался болью.
Добравшись до отгороженного ширмой большого ночного горшка, Каликс дрожащими руками приспустил штаны и снова зажмурился, готовясь к финальной части. Обхватив обжигающе горячую твердую плоть, он заученным движением провел по ней кулаком и со стоном схватился за стену: распирающее резервуары семя хлынуло наружу. Все внутри болезненно сжималось, выталкивая его, пока не осталось ни капли — и даже тогда плоть в руке продолжала судорожно сокращаться, заставляя вздрагивать от неприятных ощущений.
Постояв немного, пока черная как ночь, пелена перед глазами не посветлела, Каликс натянул штаны и, пошатываясь, вышел из-за ширмы. Даже хорошо, что видения пробудили его раньше обычного — теперь у него было полчаса, чтобы отдышаться и вознести благодарственные молитвы Звезде.
А уже потом можно будет поесть и начинать собираться в путь. Они все равно выедут позже обычного, но на этот счет Каликс особенно не беспокоился: пока их путь лежал по центральной части Королевства, города стояли относительно недалеко друг от друга, а на тракте было немало гостиниц.