Оранжевая смута - стр. 52
После посещения косметологов, не сумевших добиться результата, Виктор Писоевич выступил на пятом канале, доложил, что здоров, несмотря на то, что его пытались отравить деструктивные силы.
Женская половина страны, прилипшая к экранам телевизоров, просто ахнула, увидев его в новом физическом качестве. Сердобольные дамы, слава Богу, не разочаровались в нем, нет, наоборот, он стал им ближе, роднее. Они начали доставать платки, вытирать слезы, всхлипывать, а некоторые даже принялись голосить, и не только у себя дома, но и на улицах.
– Что делать? – спрашивали мужья на западе страны, шевеля усами. – У него пройдет это, как только он станет президентом, – утешали они своих жен. – Бедный, он пострадал. За что, спрашивается? За народ, должно быть. За нас. Нет, наш Витюша это не Яндикович, наследник Кучумы. Кучума… стыдно такой великой стране иметь такого президента. Да он двух слов связать не может. А этот, он не говорит, а поет на трибуне. За него надо голосовать, только за него. И ни за кого другого. Кроме того, он подружится с Пеньбушем, ведь его можно считать зятем Америки, коль он женат на американке украинского происхождения. Америка богатая страна, что ей стоит завалить нас товарами, продуктами, автомобилями, построить нам дороги, новые города. Хватит нам в нищете пребывать, локти кусать, на сытых иностранцев глядючи.
– Вот видите, что я вам говорил? – сказал Бздюнчеко. – Наш народ – это стадо баранов, им идеи нужны, перспективы, американская помощь, а не ваше лицо. С лица воды не пить. Верно я говорю, Юля?
Юлия тяжело вздохнула.
– Верно, верно, – произнесла она чисто механически, глядя в пол. – Моя фракция, часть моего народа не свернет с пути, который нам предначертал наш великий, мудрый, наш несчастный президент. Я не могу поднять голову и как прежде разглядывать прелестные черты его лица, как это было всякий раз во время наших деловых встреч. Эти встречи были так непродолжительны и только деловые, хотя некоторые злые языки плели и плетут всякие небылицы о том, что у нас с Виктором Писоевичем более тесные взаимоотношения.
– Юлия, ты слишком много говоришь, – сказал Бздюнченко, бросая на нее тяжелый взгляд. Ему хотелось сказать еще больше, но рядом сидел президент, и ни к чему было развивать эту тему. Он много раз говорил своему кумиру Вопиющенко о том, что Юля может его дискредитировать, что она болтушка, что ее готовятся объявить в международный розыск за финансовые махинации в России, но Виктор Писоевич всегда отмахивался от продолжения этого неприятного разговора. А ведь он, Бздюнченко, ревновал: Юлия слишком много времени отнимала у будущего президента, отрывала его не только от жены-американки, но и от политики, от руководства фракцией.
Скрестив пальцы рук и положив ногу на ногу, Бздюнченко многозначительно и скупо улыбнулся и только потом сказал:
– Виктор Писоевич, кажется, у нас с вами неплохие взаимоотношения с министерством иностранных дел. Надо позвонить этому балбесу в МИД и сказать, чтобы он как можно дольше задержал заявления избирателей, проживающих или работающих в России, на предмет открытия там избирательных участков. В России четыре с половиной миллиона украинцев. За кого они будут голосовать, как вы думаете?
Вопиющенко пожал плечами, будто теперь ему было все равно, за кого в России проголосуют украинцы.