Оранжевая смута - стр. 54
– Но ведь там охрана, нас просто не пустят на заседание избиркома.
Юлия рассмеялась.
– А для чего у нас депутаты такие, как Пердушенко, Пинзденик, Дьяволивский, да Бундоренко, да Бенедикт Тянивяму? Я бы даже Курвамазина с собой взяла. Это же богатыри. К тому же все мы неприкосновенны. Даже я, слабая женщина, дам в морду охраннику, и мне ничего не будет.
– Это я не могу не одобрить, – сказал кандидат в президенты. – А в МИД я позвоню. Если этот бугай выполнит нашу просьбу, я оставлю его министром иностранных дел на ближайшие десять лет.
– Звони и немедленно. Эту акцию следует провести за несколько дней до выборов, – велела Юлия.
– Группу наших богатырей подбери тщательно. Курвамазина не приглашай, он хилый и старый. Он замечательный болтун, а болтуны хороши на трибуне, но не годятся на баррикадах, – произнес Вопиющенко умные слова, ощущая постоянный дефицит умных слов после собственного отравления.
20
В эту субботу Курвамазин отдыхал, он, правда, дурно спал почти всю ночь, но в четыре утра заснул как убитый, погрузился в другой мир на целых шесть часов и вернулся в реальную действительность только в десять утра. Завтрак уже давно был готов. Одарка подошла к кровати и начала нежно гладить его по бороде. Тут он открыл глаза, и жена всплеснула руками от радости. Еще бы, не только глаза светились добрым благородным светом, что было редким явлением в семье, но желтоватая, а точнее, восковая кожа лица знаменитого мужа немного порозовела. Это так обрадовало супругу, что она начала напевать песню, которую пела когда-то в молодости и которая так нравилась молодому Курвамазину, будущему знаменитому мужу, настоящему Сисерону. Однако, вместо того чтобы поднять руки и прижать Одарку к груди, он ни с того ни с сего воскликнул:
– Голосуйте за Вопиющенко, он наш президент!
Сказав эти слова, он тут же вскочил и поднял руку кверху, как истинный галичанский бандер Школь-Ноль.
– Что с тобой, Юрик? – испугалась супруга. – Пойдем к столу, мой дорогой, мой Цацарон.
– Власть Яндиковича – бандитская власть. Мы покончим с ней. Мне приснился сон: Вопиющенко победил и предложил мне пост министра иностранных дел. Но я отказался. Хочу быть премьером, а там, через десять лет, президентом. Наш дорогой Виктор Писоевич к этому времени подохнет, вернее, отправится на тот свет. Сон символический, не правда ли?
– Вот сюда, дорогой, умой личико и садись к столу, – предложила Одарка. – Я тебе сто грамм налью, ты опрокинешь и придешь в себя, а то я боюсь. А вдруг…?
– Это хорошо, но мне нужна трибуна, я должен выступить, – категорически заявил профессор, академик, доктор юридических наук, а потом уж и муж.
– Потерпи, дорогой, до понедельника. В понедельник вся страна тебя будет слушать. Нет лучшего олатора, чем ты, Цацарон.
– Понедельник это слишком долго, это далеко. Народ должен знать правду, народ ждать не может, он не должен ждать. Пока я умываюсь и кушаю, ты обойди подъезд, пригласи соседей, соседи тоже народ, я выступлю перед ними с речью. Это будет важная, содержательная речь. В пользу будущего президента, который уже сейчас именует себя лидером нации, а что будет потом, когда он станет президентом? Мы его назовем гением, а я буду его замом. Давай обходи подъезд, собери всех: стариков, старух, молодежь, детей… мне нужна аудитория.