Операция «Шайтан» - стр. 3
…А вот на эту фотографию, где он на одной из операций снимался на память с двумя сержантами, сил не хватило смотреть, – отложил её в стопку налево. Обжигаясь, отпил чаю и невольно начал читать запись на обороте фото: «Гв. сержант Коновалов, гв. мл. с-т Ивантов, гв. ст. л-т Кулибин». И всё, рука затряслась, подбородок задергался, нос зашмыгал, и слезы, не спрашивая разрешения у хозяина, потекли по лицу.
Да, нет уже больше его земляков – ни гвардии сержанта Сережки Коновалова, ни гвардии младшего сержанта Мишки Ивантова. И как Фёдору тогда удалось уговорить начальника штаба батальона не отправлять его, убывающего в отпуск, с их гробами в Союз, к их родителям. Он бы не выдержал… Была бы хоть малейшая его вина в их смерти… Шли в середине колонны батальона, мина рванула под задним левым колесом идущего впереди бронетранспортера, и ее осколки «срезали» их жизни.
«Обязательно, когда вернусь в Союз, съезжу к вашим родителям, ребята, и зайду к вам на кладбище – будет что рассказать о нас…» Глубоко вздохнув, Фёдор еще в течение нескольких минут безотрывно смотрел на их улыбающиеся лица…
«Сережка как раз перед выездом на боевые действия был награжден медалью «За боевые заслуги». За что? – Фёдор приложил ладонь ко лбу, пытаясь вспомнить. – А, много накопилось к тому времени твоих подвигов. Последний: ты спас афганскую семью в горящем духане, взломав дверь. Я помню глаза одного из спасенных мальчишек, он всё бегал за тобой, сержант, и что-то говорил. Наверное, благодарил шурави за свое спасение… А ты, Миша, как раз к тому времени был назначен мною командиром отделения. Заменил Фетисова?.. Нет, Феоктистова! Он демобилизовался, да-да… с двумя контузиями, но остался жив…»
Большой глоток горячего чая обжег язык и нёбо. Фёдор еле отдышался. Полез за новой сигаретой, прикурил…
«Вот и кончилась твоя война, Фёдор Кулибин!» – нащупал в кармане записную книжку, открыл посередине и посмотрел на записи. Сколько раз он открывал это место, и сколько раз он вписывал сюда погибших солдат и знакомых офицеров?.. Шестнадцать человек! А позавчера добавил еще одного, Якова Шурынина, он умер в госпитале. И как ему еще удалось прожить несколько недель после тяжелейших ран, от которых человек обычно погибает? Левое плечо осколком срезало начисто. – «Буду вас, ребята, всегда помнить, и Бога буду просить, чтобы простил вас, ваши души», – со вздохом спрятал блокнотик назад, в боковой карман гимнастерки.
В дверь тихо постучали. Она приоткрылась, и в комнату заглянул дневальный по роте.
– Товарищ гвардии старший лейтенант, вас вызывает начальник штаба батальона, – шепотом сказал солдат, косясь на спящих.
– А где сейчас начштаба?
– По телефону звонил. Говорит, чтобы вы зашли к нему срочно в штаб.
– Ну даёт Потапыч!.. – удивился Фёдор и, отпустив дневального, стал одеваться.
Начальник штаба сидел у себя в кабинете за столом над раскрытой картой.
Глянув на Кулибина исподлобья, по привычке сплюнув на ладонь, расправил свои рыжие усики и махнул ему рукой.
– Садись, старлей, – указал на стул возле себя. – Чай будешь?..
Налив из электрического чайника кипятка в граненый стакан, пододвинул его Фёдору, а следом и блюдце с сахаром-рафинадом.
– Ну, что, сменщика встретил? – Майор посмотрел в глаза старшего лейтенанта. – Федя, ты с ним построже будь, пока здесь, и от себя далеко не отпускай, а то, сам понимаешь, желторотик, натуральный желторотик. На вид – парень больно бойкий, не любит, когда его учат, пытается что-то вякать. Ладно, я тебя за чем вызвал-то, слушай. Завтра после обеда вот сюда пойдем. – И повел грифелем карандаша по карте, остановив его на коричневой точке, отмеченной чернильным кружком.