Опасный любовник - стр. 11

Маша однажды не успела выпить свои таблетки для успокоения нервов и высказала папе, что он со мной поступает плохо. Жениться на женщине, чтобы потом взять её дочь себе в любовницы – отвратительно.

                   Я в тот скандал так надеялась, что Алексей скажет Маше, что мы не любовники.

Но отчим промолчал и выгнал Марию из дома. Отобрал машину, закрыл банковские счета и не пустил в квартиру, где она когда-то жила.

Маша имела свой салон красоты. Месячный доход её салона равен цене её туфель. После того скандала салона не стало, он как-то быстро под давлением Алексея Фролова закрылся. Маше пришлось ехать жить в старую квартиру в пригороде. Две недели, и она позвонила мне с просьбой уговорить Алексея вернуть её домой.

И я уговорила. Мотивировала это тем, что мне безумно одиноко без Маши.

Ощущение, что мы домашние собачки, не покидало никогда.

Психологические насильники нашего города отдыхают, по сравнению с Фроловым Алексеем Владиславовичем.

****

Завтрак проходил в тишине.

 Мы сидели за небольшим круглым столом со столешницей ыла из толстого стекла. Внутри неё, как морские волны, разлетались узоры. Снизу была оборудована нежно-голубая подсветка.

Это я насоветовала Маше заказать этот столик. Если смотреть с точки зрения психологии, голубой цвет и морская тема не способствует аппетиту, наоборот, хочется лёгкости, окунуться в воду, бежать и лететь.

Алексею было фиолетово до нашего стола. Тем более… Я выбирала. А когда я что-то выбираю, он соглашается.

Мария завтракала пресным блинчиком и лесными ягодами. Кушала долго. Опустив глаза, смотрела только в тарелку или на поверхность столешницы.

Она почти никогда не носила брюки. Поэтому её гардероб ломился от платьев всех мастей. В одном и том же платье я Машу никогда не видела. Сводная сестра сегодня не в настроении. Макияж отличный, а вот с волосами не получилось. Видно, что психовала, делая причёску. Обошлась конским хвостом. Такой причесон сильно её молодил.

Алексей упёрся взглядом в свой планшет и что-то читал. Он завтракал исключительно овсяной кашей, варёным яйцом и чашечкой крепкого кофе. Был он, как всегда, молчалив и холоден.

Я по утрам совсем не хотела кушать, поэтому пила чай. Подглядывала в телефон. Звук был отключён. Если звякнет, то Маша взорвётся. Она пытается меня воспитывать. Я ж деревня.

– «Плз! Приезжай! Сдохну! А батя сказал только тебя пускать!»

– «Прямо сейчас?»

– «Улька, не бросай!»

– «Не кипишуй! Приеду!»

– «Я тебя люблю, Улька. Если хочешь, поженимся».

– «Твои любовницы скинутся на киллера».

Он не писал больше. Похоже Малышеву совсем плохо, раз опустился до переписки со мной. Ведь ещё неделю назад презирал. А тут в любви признаваться вздумал.

Маша хлопнула вилкой по тарелке. Я вздрогнула и уставилась на неё. Потом на отчима.

Маша была в ярости. Поджимала губы и злобно смотрела на Алексея.

– Почему нет?! – вскрикнула она.

– Малышев Кирилл в больнице, – спокойно ответил отчим.

– При чём тут малолетний нарик? Когда я. Я!!! Я хочу на Новый год в Арабские эмираты!

А-а-а! Вот в чём дело! Машеньке арабушков не дали на Новый год. Папочка не пустил сорокалетнюю девочку.

– Ты бы всё равно поехала с Ульяной. А она не может, потому что у нас с Малышевым договорённость. Мы хотим, чтобы дети подружились, – с усмешкой пояснил Алексей Владиславович.