Онюшка - стр. 4

Сегодня Наталья пекла сдобные пирожки с вареньем, она и сама была похожа на пшеничную булочку: такая же белая и сдобная. Онюшка сидела на высоком табурете и болтала ногами, а тётя хлопотала возле печи.

– Тетя Наташа, – вдруг спросила Онюшка, – а почему у тебя деток нет?

Наталья присела на край лавки, обтерла полные руки передником и погладила девочку по голове.

– Провинилась я чем-то перед господом нашим Иисусом Христом, – Наталья перекрестилась. – Вот и не родятся у нас с Петей детки.

Губы у Натальи задрожали, но она справилась и не дала выкатиться слезинке.

– А для кого это я пирожок сейчас достану, сладкий да сдобный?

Наталья положила на тарелку перед Онюшкой большой румяный пирожок, а сама захлопотала перед устьем русской печи.

Онюшка не спеша ела вкусный пирожок и задумчиво смотрела на крёстную.

На обед пришёл Пётр, Наталья засуетилась, выставляя на стол нехитрую крестьянскую еду.

Пётр ел не торопясь, подмигивая Онюшке.

Домой Онюшка ехала верхом на Принцессе, белой кобылке дяди Петра.

– Крёстный, а отчего это лошадку зовут Принцессой? – пытала Онюшка дядю.

– А ты приглядись к ней, видишь, как шагает важно. Абы куда не наступит, самое чистое и сухое место выбирает. И в еде привередлива, грязную или старую жёсткую траву ни за что есть не будет. Ну, чисто принцесса, иначе и не назовёшь.

Вечером, когда Ольга, уложив дочку, по обыкновению принялась рассказывать ей сказку про глупого волка и хитрую лисичку, Онюшка вдруг сказала.

– Мамочка, а ведь это не крёстная виновата, что ребёнки у неё не родятся, а крёстный. Он тетке Наталье не велит говорить никому про это. А тётка Наталья только плачет, крестится, да молчит.

Ольга удивленно посмотрела на дочь.

– А тебе откуда такое известно, стрекоза? Что ты в этом понимать можешь?

– Я большая, батюшка на причастии уже не первый год отроковицей называет. – Обиделась Онюшка. – Видела я это сегодня, – и она сердито отвернулась к стене.

– Ну, не серчай, – Ольга ласково обняла дочку. Коли так, поговорю я с Натальей, может, чем и пособим мы ей с тобой.

Вечером Ольга что-то долго объясняла мужу, а тот только крякал и поглаживал усы. Онюшка догадалась, что говорит мать про дядьку Петра, и про то, что сказала ей про него Онюшка. Потом Иван вполголоса уже долго что-то втолковывал отцу, и они уже вдвоём на другой день отправились к Петру и Наталье. Что там было – неизвестно, но после этого Ольга приготовила настойку, которую передала Онюшкиной крёстной. Наталья плакала, благодарила ятровку, пыталась даже руки целовать.

– Да что ты, – сердилась Ольга, – если бы ты не молчала столько лет, что Петька твой слаб, как мужик, давно бы люльку качала. Онюшку благодари, это она углядела.

На Покров стало заметно, что Наталья в тягости. Она округлилась, ходила неспешно, переваливаясь, словно утка, а лицо её светилось тихой радостью. Онюшке крёстная подарила атласные ленты, синие и зелёные, девочка давно научилась плести косы сама и вплетала ленты в волосы перед настенным зеркалом.

***

Зима была снежной, за околицей, на крутом берегу реки, большие ребята залили горку. Онюшке дед Афоня смастерил деревянные санки, и она вместе с подругами Лоркой и Домашкой по очереди катались с этой горы, доезжая почти до самой проруби. Домой подружки возвращались в обледеневших варежках и валенках, даже края длинных шерстяных юбок покрывались сосульками.