Онюшка - стр. 3

Показывала Ольга, как роды облегчить скотине, какие молитвы да заговоры читать, как корову уговорить, чтоб молоко отдала, не держала. Онюшка с первого раза все запоминала да свое еще что-то добавляла.

А раз спросила у матери:

– Мама, а человек, он ведь тоже как корова, божья тварь. Мы и ему помочь можем. Почему ж не помогаем?

Задумалась Ольга:

– Можем, но не помогаю я, ежели только своим, да и то потихоньку. Скотина-то благодарная, ты ей поможешь – она добра не забудет. А человек спасибо скажет, а за глаза ведьмой назовет и вслед плюнет.

– А ты разве, ведьма? – Глаза девочки округлились от удивления.

Ольга рассмеялась:

– Да что ты… Ведьм не бывает в жизни, только в сказке. И в церковь мы ходим каждое воскресенье, и крест носим, и носа крючком у меня нет.

Онюшка опасливо посмотрела на себя в зеркало и потрогала нос. Нос как нос, не крючком, бородавок нет. А мать все продолжала смеяться, глядя на дочку.

Носила на шее Ольга янтарные бусы, каких ни у кого в селе не было. Достались ей эти бусы от матери, а матери – от её матери, а той – от бабани.

Очень любила Онюшка мамины бусы примерять, камешки так приятно кожу грели.

– Мама, а что это за камень такой чудесный, из которого бусики сделаны, – пытала она мать.

– Это, дочка, камень алатырь. Он в нашем роду исстари от матери к дочери передаётся и наш дар усиливает. Время придёт, и настанет твой черёд стать хозяйкой этих бус.

– Когда уж это время придёт, – вздыхала девочка, прижимая к щеке тёплые камушки, – устанешь ждать. Скорее бы вырасти.

– Не торопи время, дочка, – Ольга забрала у Онюшки бусы. – Сама почувствуешь, когда бусы в тебе хозяйку признают.

Так они и жили. Онюшка росла потихоньку да сил набиралась.

***

Каким же длинным кажется в детстве день, особенно, летний. Сколько всего можно переделать до вечера! Можно мелко нарубить маленьким цыплятам зеленую травку и варёное яичко, а потом смешать и покрошить всё им в загородку, и постучать пальцем по земле, показывая этим несмышлёнышам, как надо клевать.

Можно забежать в курятник и вынуть из гнезда ещё теплое яичко и выпить его, а скорлупу кинуть сразу налетевшим курам. Можно пойти в огород и полить капустную рассаду, черпая воду из старой тёмной бочки, такой огромной, что Онюшке приходилось становиться на пенёк, что бы зачерпнуть из неё воды. А после спрятаться в кустах малины от бабани и с восторгом обнаружить, что ягоды начали поспевать, и сунуть в рот сразу целую горсть. А интереснее всего пойти к дяде Пете, отцову старшему брату, и тётке Наталье, его жене. Пётр был её крёстным отцом. Своих детей у них с Натальей не было. Онюшка не раз слышала, как бабушка Маланья вполголоса выговаривала деду, что зря он не отпускает Наталью на богомолье в Дивеево, глядишь, сжалилась бы Богородица, и родила бы сноха ребёночка, наконец. Дед серчал. «Толку-то от этого богомолья, итак, ясно, бесплодная Наташка, чего ей по монастырям шляться».

Наталья радостно всплёскивала руками каждый раз, когда Онюшка приходила к ней в гости

«А кто же это к нам пришёл, что ж за девочка такая красивенькая!»

Онюшка каждый раз удивлялась: «Крестная, да это же я, Онюшка!»

Наталья весело смеялась, а потом усаживала Онюшку за чисто выскобленный стол и обязательно угощала её чем-то вкусным. Чаще всего это был большой жёлтый петушок на палочке, а иногда горсть чищеных калёных лесных орешков или тыквенных семечек.