Они возвращаются - стр. 8

– Ничего-ничего, потерпи немного, неприятные ощущения скоро закончатся, – пытается успокоить Каракурт.

Порождённая невыносимой болью сверкающая пелена занавесом опускается перед глазами. Первые мгновения вижу лишь эту ослепительно белую завесу. Напуганные болью мысли разбегаются по черепушке как тараканы. Ни о чем не могу ни думать, ни рассуждать. Только обжигающая спица, что непрерывно шевелится в голове…

Когда боль внезапно уходит, пелена спадает, замещаясь непроглядной тьмой. И я парю некоторое время вне времени и пространства, наслаждаясь безграничными покоем и умиротворением. Мне так хорошо, что даже согласен вновь и вновь ощущать эту невыносимую боль, чтобы вслед растворяться в неге…

– Какая странная реакция, – доносится откуда-то извне, из мира боли и страданий, куда совсем не хочется возвращаться.

Когда окончательно уходят и боль, и нега, открываю глаза. Каракурт сидит напротив, задумчиво покачивая острым носком модельной туфельки. Холодно интересуется:

– Есть прогресс?

Отрицательно качаю головой, но выражаю готовность:

– Готов вновь пройти процедуру.

– Нет. Сперва обработаем результаты…

Санитары извлекают меня из пыточного кресла и волокут обратно в палату. Всё тело ноет и болит, и я не могу даже пальцем пошевелить. Бросив в кровать, два исполнительных помощника палача удаляются.

– Как ты? – Николай уже рядом, и не может удержаться, чтобы не съязвить, – Понравилась процедура усмирения?

Но червячок сомнения продолжает вольготно чувствовать себя в моей голове – душа ни в какую не желает прогибаться под местные реалии. И даже раскалённая спица, что беспощадно терзала мозги в процедурной у Каракурт, не уничтожила надоедливую гадину. И не в силах уснуть ночами, я пытаюсь понять, что же не так с этим миром…

Ночь здесь, конечно, не самое удобное место для философских размышлений – погружённая в полумрак палата наполняется храпом, сонным бормотанием, скрипом панцирных кроватей и прочими малоприятными звуками совместного проживания одиннадцати человек. И привыкнуть к этому просто невозможно. Но двери надёжно запираются на ночь, и вырваться отсюда, чтобы уединиться в пустых коридорах, невозможно. Чувствую себя беспомощной мухой, запутавшейся в липкой паутине. И я бестолково пялюсь в потолок… Бессчётное количество ночей.

– Что тебя беспокоит?

Очередной сеанс перетряхивания мозгов. Хотя… Вместо «я» просится совсем иная буква.

– Я не сплю уже неделю…

– Почему? Надо начинать приём снотворного.

– Не-е, не надо. Я чувствую себя нормально. Если, конечно, опустить нюанс пребывания в сумасшедшем доме.

– Это ненормально. Бессонница служит препятствием к психическому выздоровлению, а также может спровоцировать развитие соматических заболеваний. И негативно сказаться на восприятии реальности. Спровоцировать немотивированные акты агрессии.

– Вы меня пугаете.

– Всего лишь перечисляю самые распространённые последствия инсомнии.

Пожимаю плечами – снотворное, так снотворное. Хуже всё-равно не будет. А может даже и полегчает.

– Есть подвижки с восстановлением памяти? – интересуется Каракурт.

– Нету. Всё также пусто. Словно и не жил… Никогда ранее.

Некоторое время молчу, перебирая в уме то немногое, что удалось накопить за время, проведённое в больнице.

– Такое впечатление, что я щепка, несомая призрачными водами Хроноса. Кажется, как-то двигаюсь, чего-то кручусь. А на самом деле, это лишь реакция на те силы, что безразлично тащат меня в неведомую даль. Порою быстрее в стремнинах, иногда медленнее в затонах. Закручивают до рвоты в водоворотах…