Он. Она. Другая - стр. 36
Ночью, пока все спали я выходила в коридор и бродила туда-сюда, как лунатик. Я думала, думала, думала. И представляла Таира с любовницей. Как он целует ее, как ласкает, как смотрит затуманенными страстью глазами. Вспомнила, как он подошел к ней в приемном отделении и взглянул пусть мельком, но с любовью и обожанием. А потом я пыталась вспомнить, было ли у нас нечто похожее хотя бы в начале наших отношений? И я не смогла.
В течение недели нас навещала сестра, которой мне пришлось все рассказать. Как я и ожидала, реакция Ирады была громкой и своеобразной. Она сказала, что как чувствовала, что не надо брать у Таира деньги. Поговорить ей с ним очень хочется, но я удерживаю ее, потому что она все-таки намного младше моего мужа, а язык у нее такой острый, что я боюсь. Именно с ней мы разработали план моего ухода. В голове все кажется ладным, а вот на деле..
Свекор, свекровь и золовки тоже приезжали, когда Нафисе полегчало и я смогла поднести ее к окну. Апа плакала, дада виновато и печально смотрел на нас, хоть улыбался и махал рукой. Я знаю, что мой поступок разобьет их сердца, но по-другому не могу.
Маленького Ерлана выписали два дня назад, а его бабушка Куляш–апай оставила мне свой номер и сказала звонить, если захочется поговорить. На самом деле мне послал ее Всевышний, потому что все эти дни она говорила со мной и успокаивала, когда хотелось сорваться. Расставаться с ней было грустно, но я бы хотела общаться дальше. Тем более подруг у меня немного, только две.
В субботу в одиннадцать утра из больницы нас забирает Надира. Я навсегда буду благодарна и ей, и Фирузе за все. Я действительно любила их семью по-настоящему. В большом доме нас встречают свекры. Нафиса, уже забывшая о своем недуге, летит в их объятиях и звонко смеется. Меня же они целуют по очереди и лишь теперь я чувствую, как им тяжело сейчас. А я сделаю еще тяжелее.
Не была здесь неделю, а как будто целую вечность. И вроде стены те же, и обои, и ковры в комнатах. Но теперь я чувствую себя не хозяйкой, а самозванкой, занимающей чужое место.
Как только Нафиса уходит на дневной сон, я спускаюсь вниз и иду на кухню, откуда доносятся голоса родителей и золовки.
-Кызым, проходи. Посиди с нами, - зовет свекровь.
-Апа…дада…хэдэ, - прохожу к столу и хватаюсь за спинку стула. - Я хотела вам сказать. Только зла не держите, - набрала в легкие побольше воздуха. - Мы с Нафисой уезжаем.
-Как? - переполошилась свекровь, всплеснув руками. - Куда вы поедите? Вы же только вернулись из больницы!
-К Ираде, в родительскую квартиру. В понедельник я подам на развод.
Дада уронил голову, золовка прикрыла глаза и тяжело вздохнула, а апа заплакала.
-Сабина, дочка, не спеши. Дождись Таира, все наладиться. Вам надо сохранить семью, - всхлипывает она.
-Нам нечего сохранять, апа. Я видела его со второй семьей. Вот она у него настоящая, с любовью, заботой, нежностью. А у нас - так, одно название, - хрипло произношу я и встречаюсь взглядом со свекром.
-Но вы же хорошо жили! Он же тебя любит, - продолжает мама, а я понимаю, что никто кроме меня ничего не замечал. Все верили в ту картинку счастливой семейной жизни, которую мы, или скорее даже я, поддерживали.
-Нет, мама, он меня уже не любит. И в последнее время я это чувствовала. Таир стал другим, я спросила его, что не так, - еле держусь, чтобы не разрыдаться вслед за свекровью. - Он сказал - поговорим. Ну вот и поговорили.