Он. Она. Другая - стр. 29

-Ой, тут папа у меня трубку отбирает, - чувствую, что золовка в растерянности.

-Сабина, дочка! Это я виноват! - сокрушается свекор. - Зачем я только взял этот дурацкий сок. Прочитал, что натуральный, а вон как оказалось!

-Дада, не надо. У вас давление. Мы же не думали, что так получится, - успокаиваю его, а самой выть хочется.

-Ну всегда же “Фруто няню” брал или “Агушу”. Старый дурак.Как там моя доченька?

-Спит. Врач сказал, будет много спать, - о том, что она периодически просыпается, чтобы вырвать и сходить в туалет, молчу.

-Как легче будет, позвони. Хочу ее услышать, - просит отец.

-Да, конечно. Надеюсь, завтра получится.

-А навещать можно?

-Нет. Здесь карантин из-за вспышки кори.

Свекор тяжело вздыхает.

-Дада, все, идите посидите, а то опять давление подскочит, - велит его старшая дочь. - Так, мы почти все собрали. Если что еще завтра довезем.

-Хорошо. Я пришлю название отделение и палату.

-Давай. Сейчас поедем.

Кладу телефон обратно и только сейчас понимаю, что у меня футболка в засохшей рвоте. Представляю, как несет от нее. Но у меня пока нет сменной одежды. Только легкая ветровка. Иду в туалет, который находится в палате, снимаю ее и застирываю. На голое тело, поверх бюстгальтера надеваю куртку и застегиваю ее.

Моя соседка Куляш-апай - дама продвинутая. Сидит в беспроводных наушниках и разговаривает, как я поняла, с дочкой - мамой Ерлана. Я же поправляю одеяло, проверяю, есть ли температура. Лоб теплый, что радует. Обычные дела помогают отвлечься и не думать о неизбежном, хотя на душе кошки скребут. Смотрю в окно, где в вечерних сумерках темнеют золотистые деревья. Мы должны были поговорить с Таиром сегодня вечером и до меня только сейчас доходит, что он хотел мне сказать. Я уже давно заметила, как он изменился. Такое было перед смертью родителей, но потом он окружил меня заботой, вниманием, любовью. Любовь…была ли это она, или лишь ее фантом? Я подозревала, что он разлюбил, потому что стал не просто холодным - ледяным. Искала причины, не думая об измене. Потому что верила, доверяла, любила. А у него другая семья.

И тут в ушах резко звенит, подкатывает тошнота, затылок больно тянет. Я поняла, осознала. Мальчик, похожий на Таира…ведь ему год, или чуть меньше. Двенадцать месяцев плюс девять. Почти два года обмана. А это значит, что на момент аварии муж уже мне изменял, а его любовница была беременна. Родила сына. Сына, которого сегодня он поставил выше нашей дочери, когда выбрал отвезти их домой, а не остаться с Нафисой. Таир предал нас обеих.

-Сабина, пойдем в столовую, - Куляш-апай коснулась моего плеча и я обернулась. - Попросим медсестру присмотреть за дочкой.

-Я не голодная. Кусок в горло не лезет.

-Тогда чай тебе хотя бы принесу.

-Рахмет, Куляш-апай, - грустно улыбаюсь ей.

Когда они с внуком уходят, выключаю в палате свет, чтобы дочке было комфортно. Она стонет во сне, но пока у нее нет новых позывов. Стою у кровати и смотрю на своего ангела. Такая бледная, худенькая, измученная. Девочка моя, как же я тебя люблю. Ты всегда была только моей. Теперь я это поняла.

Тук-тук. Тук-тук.

Слышу негромкий, но навязчивый стук в окно. Палата на первом этаже, поэтому я думаю, что это скорее всего папа Ерлана пришел. Поворачиваю голову и холодею мгновенно от ярости. При свете фонарей в больничном дворе лицо Таира кажется совсем чужим. Он смотрит на меня, подносит телефон к уху и показывает на него пальцем. В этот момент мой мобильный дребезжит от вибрации. На дисплее высвечивается слово, утратившее значение. “Любимый”.