Око за око - стр. 12

– Да! Что?…

– Только одно. Завещать после своей смерти царство Риму! – выждав паузу, улыбнулся Эмилиан.

– Завещать царство? – переспросил ошеломленный претор.

– Да! – нетерпеливо вскричал консул, раздраженный непониманием старика, которому он вынужден доверить такое дело. – Царство со всеми подданными, нашими будущими слугами и рабами, гаванями, пастбищами и – сокровищницей! Надо только подать такую мысль последнему Атталиду. Понял, наконец?

Претор просиял.

Двигавшийся несколько десятков лет по служебным ступенькам к вершине власти, отдавший все состояние на подкупы и подарки избирателям, влезший в неоплатные долги, связанный по рукам и ногам взятками, он уже видел себя наместником новой провинции. Да еще какой! Он выжал бы из Пергама столько золота, что возвратился в Рим самым богатым человеком, без труда расплатясь с кредиторами.

«Бедным он приехал в богатую провинцию, – с завистью говорили бы о нем, – и богатым уехал из бедной провинции!»

– Ну, – поторопил его Эмилиан, как бы читая мысли претора и думая про себя: «Ну, побудешь ты немного в новой провинции, много тебе при твоей старости там не выдержать. А потом, рассчитавшись с Нуманцией, я сам нагряну туда!»

– Завещать целое царство, как завещают дом, виллу или несколько тысяч сестерциев?[25] – очнулся претор.

– Ну, наконец-то! – усмехнулся Эмилиан.

– И без войны овладеть богатейшим государством, всей его казной?!

– Ты делаешь успехи!

– Но у Аттала есть брат! – вдруг вспомнил претор, и лицо его помрачнело.

– Аристоник? – уточнил Эмилиан. – Этот сын царя и рабыни?

– Он сейчас в расцвете сил, и по греческим законам может наследовать престол брата…

– С каких это пор римский судья стал интересоваться греческими законами? – удивился консул и посоветовал: – Забудь про Аристоника. После убийства матери и невесты, Аттал перебил почти всю свою родню. Аристоника же он посчитал убить ниже своего достоинства и ограничился тем, что запретил ему жить во дворце. Теперь его сводный брат разделяет трущобы Пергама с нищими и рабами. Помеха ли нам такой «наследник»?

– Однако Аттал может не согласиться написать такое завещание! – продолжал сомневаться претор.

– Конечно! – кивнул Эмилиан. – Но, я полагаю, всегда найдется искусный скриба, умеющий подделывать чужие почерки и подписи. Даже такие замысловатые, как подписи царей. Пергамент не краснеет. Нам важно само завещание, а не то, каким путем оно добыто. Разве осмелится кто-либо спросить об этом у Рима? Сильного никто не спрашивает, где он взял, достаточно того, что он имеет. Если бы мои руки не были связаны Нуманцией, не прошло б и месяца, как Пергам превратился в римскую провинцию «Азия». А так должен перепоручать это дело тебе. Справишься?

– Конечно! С радостью!.. – приложил ладонь к груди претор. – Но… – он покосился на консула, – Аттал может прожить и сто лет, написав завещание, а ему сейчас нет и тридцати…

– Но ведь ты сам только что говорил, что в последнее время Аттал ищет смерти! – резко бросил Эмилиан. – А как любит повторять мой друг философ Панеций, кто спасает человека против его воли, поступает не лучше убийцы. Ты понял меня?

– Д-да…

– Ты чем-то удивлен?

– Конечно… Если бы мне сказал это сенатор Квинт Помпей или Публий Сатурнин, а не ты, славящийся своей справедливостью и неподкупностью…