Оккупация - стр. 36

Среди них был и доктор Вахтанг Тарамадзе, специалист от Бога, работавший в грузинской Академии наук и бежавший из Тбилиси во время войны, когда по президентскому дворцу в Тбилиси били пушки, стоявшие на проспекте Руставели. Веселое тогда было время…

Доктор Вахтанг встретил Анну приветливо, сразу закрыл дверь. Ему было под восемьдесят, и он по-кавказски галантно ухаживал за Анной, намекая на то, что его дед в восемьдесят пять еще пользовался вниманием женщин. Аня воспринимала это… возможно, и потому, что больше за ней и не ухаживал никто. После неудачного замужества она все больше превращалась в загнанную лошадь…

– Смотри… что с Грузии прислали.

С заговорщическим видом доктор поставил на стол оплетенную соломой бутыль.

– А!

– Что это, дядя Вахтанг?

– Мцарашени.

Она улыбнулась

– Напоить меня хотите, дядя Вахтанг?

– Какое напоить, Аня… это сок виноградный, в нем крепости-то – градусов пять-семь. Это солнце золотое, земля грузинская…

Выпили. Вино было действительно вкусное, легкое…

– Дядя Вахтанг… я хотела спросить у вас по образцам…

– Каким образцам, красавица?

– Образцам из Полтавы…

Доктор Тарамадзе внезапно посерьезнел.

– Нет там ничего.

– Точно?

…

– Точно…

Пожилой кавказец взглянул на Анну… и она внезапно поежилась… столь неожиданен и необычен был этот взгляд.

– Аня… послушай меня.

…

– Забудь это дело, в чем бы оно ни заключалось. Забудь и в голову не бери.

– Все так серьезно?

– Более чем.

– Тогда мне тем более надо знать.

– Там нечего знать.

– Есть, – упорно произнесла Анна.

Старый доктор долго молчал, потом налил себе полный бокал и молча, без тостов выпил. Налил еще один.

– Старый я дурак…

…

– Знаешь, Аня, я только тут, в Украине, верующим стал. Грехи думал замолить, да… ладно. Не замолить, видно, такое…

…

– Сколько человек так отравилось?

– Трое.

– Что с ними стало?

– Двое живы. Один умер.

– Сколько они выпили? Каждый.

– Говорят, что бутылку на троих.

– Они лгут. Если бы они выпили бутылку на троих, никого из них не было бы в живых.

Анна снова поежилась, как от сквозняка.

– Сколько же они выпили?

– Немного. Те, кто выжили… грамм двадцать-тридцать. Не больше.

– То есть пригубили.

– Да, одного бокала им уже хватило бы.

– Это был яд, дядя Вахтанг?

– Да.

– Какой?

Кавказец снова долго молчал. Потом заговорил.

– Еще при Советском Союзе в Тбилиси был институт. Он занимался болезнями растений… но это было только написано у него на вывеске. И был еще один институт, по изучению редких тропических болезней. В нем начинал работать я….

…

– В начале восьмидесятых по заказу КГБ мы разрабатывали яды, применение которых можно было бы замаскировать под несчастный случай… например, пищевое или алкогольное отравление. Яд, который можно добавить в пищу, подсыпать в бокал… идеальное убийство – которое ни один врач не сочтет убийством. И такие яды были созданы.

– В крови Исупова был именно этот яд?

Кавказец печально улыбнулся:

– В крови Исупова не было ничего, кроме продуктов алкогольного распада. Все выглядит так, что он отравился спиртным… и очень достоверно выглядит. Если не знать клинической картины, которая наступает при отравлении этим ядом. Можешь смело писать – отравление алкоголем. Я бы так и поступил.

Анна покачала головой.

– Так нельзя. Вы представляете, что это значит? Это значит, что есть убийцы, которые могут убивать безнаказанно.