Океан для троих - стр. 28
— Вы мне поклялись, и я надеюсь, что мы достигнем полного взаимопонимания. Иначе приказы, отданные мной, будут вести не к “Каракатице”, а как можно дальше от нее. И закончится это плохо. Для всех.
Дороти Вильямс завершила свою речь, на составление которой потратила всю ночь.
После того, что команда Черного Пса устроила в порту, она справедливо посчитала: руки у нее развязаны, и если ее вынужденные союзники играют грязно, то она тоже так может. И вспомнила все, что нудел на уроках юриспруденции дряхлый как черепаха лектор. Оказалось, что идеальная память и тут сработала, помогая соорудить из обычного флотского устава нечто, полное казуистики и ловушек. Пара слов клятвы — “служить на совесть” — стали основой и теперь готовы были здорово испортить жизнь новоиспеченной команде. Суть состояла в том, что Дороти сейчас озвучила громоздкий, включающий в себя все приказ, который отнимал у людей Морено возможность делать то, что хотят они, а не то, что приказывает им она. И после того, как приказ был произнесен вслух, клятва Черной Ма становилась из ошейника свободного и бархатного строгой цепью с шипами вовнутрь.
Во избежание же излишнего рвения и нарочитого уточнения, когда матрос перед каждым действием обращался к капитану с вопросом — о, знакомый спектакль, как же они доставали этим в Академии нелюбимых учителей, — Дороти включила в речь ссылки на флотский устав, который везде был одинаков. Похоже, подстеленная под седалище подушка оказалась не лишней.
— Какие-то вопросы по изложенному? — Дороти подняла бровь и внимательно осмотрела строй в поисках тех, кому что-то непонятно. — Я готова разъяснить и повторить еще раз.
Судя по недовольному сопению, еще двадцать минут нотаций команда не хотела. И рыбам понятно, что командор Вильямс для них — не капитан, а навязанная судьбой спутница, но теперь они будут вынуждены терпеть ее в полной мере, а не превращать в “мэм”, как это было проделано на пирсе.
— У меня есть вопросы, но я хотел бы задать их наедине. — Черный Пес лениво поднялся со ступени, выбил трубку в мокрую тряпицу и неожиданно рявкнул на команду: — В уши воды залило? Не слышали командора Вильямс? А ну за работу, сукины дети. Чтоб борт блестел. До вас тут служили ленивые ослиные задницы, а это заразно. Фиши, пока мы стоим в шхерах, ты без дела — проверь остальные орудия. Саммерс — провести полный досмотр судна. Переписать что есть и доложить к утру командору. Остальным привести тут все в порядок, привычный нам. Кроме оружейной палубы — когда дойдете до нее, спросите у командора указаний. Все, с глаз моих!..
— Какой из вас шикарный вышел боцман! Куда там Саммерсу, — подколола Дороти.
— Благодарствую, из меня и капитан вышел недурной, — усмехнулся Морено. — Так мы можем поговорить сейчас?
В собственной каюте Дороти чувствовала себя куда спокойнее, чем в компании команды, да и понятно, что от разговора двум капитанам — действующему и отстраненному — никуда не деться.
— Нальешь? — неожиданно мирно спросил Морено и уселся в одно из двух кресел у низкого восточного столика. — Или ты теперь не пьешь с подчиненными?
— Почему. И пью. И с подчиненными тоже. Не изображай жертвенную овцу, ты сам понимаешь, что заставил меня пойти на подобные меры.
Дороти откупорила бутылку вина с континента, разлила по бокалам из толстого стекла и поставила на влажную скатерть. Надо отметить, что тот, кто отвечал за порядок в капитанской каюте, свое дело знал: посуда блестела, нигде не было ни пылинки. При этом уборку явно сделали до того, как Дороти выдала свою проникновенную речь. И теперь она подозревал, что даже знает кто.