Охотник за смертью: Война - стр. 25
– В любом случае не тебе. Я верю, что настоящий Джек Рэндом делает для восстания все, что может. Я верю, что Руби всю дорогу будет прикрывать ему спину, пока есть надежда на хорошую добычу. Я верю, что Жиль не уронит имя Охотника за Смертью. И я верю, что Хэйзел в конце концов не подведет.
– А Сильвер?
– Хэйзел гуляет сама по себе. Я всегда это знал.
– Ты меня не убедил, – заявил Оз. – Джек Рэндом больше всего прославился тем, что успевал унести ноги с любой планеты. Руби Джорни была охотником за скальпами, и ей вообще нельзя доверять. А верования и цели Жиля устарели на девятьсот лет. Ты никогда не умел подбирать компаньонов, Оуэн. Хэйзел что-то затеяла. И в глубине души ты это знаешь.
– Хэйзел всегда что-то затевает. А ты для мертвого ИРа крайне циничен. Ты никогда не одобрял моих друзей, даже когда был жив. Суть в том, что я верю моим компаньонам, потому что приходится им верить. Моя единственная надежда выжить – это сбросить Лайонстон с Железного Трона. Для этого мне нужно восстание, а для него необходимы союзники.
– Это единственная причина, по которой ты борешься за изменение существующего порядка? – спокойно спросил Оз.
– Нет. Я слишком много видел каждодневного зла и страданий, на которых стоит Империя. Я больше не могу отводить глаза. Порядок вещей надо изменить, даже если это потребует моей жизни.
– Ты имеешь в виду – твоей смерти. Чем ты собираешься заменить Империю? При новом порядке так же будут привилегии у аристократии и правления кланов?
– Победил, – огрызнулся Оуэн. – Давай сначала выиграем войну. О том, что будет дальше, подумаем, когда нам не будет грозить Лайонстон. Чем бы мы ни кончили, это не может быть хуже того, что мы имеем.
– Знаменитое выражение, – невозмутимо возразил ИР. – Ты же историк, Оуэн. Ты знаешь, что происходит после революций. Победители восстают друг на друга и бьются насмерть, чтобы определить, какая именно группировка заменит старый порядок. В любом случае все шансы за то, что победителям мало будет нужен мерзкий аристократик вроде тебя. Кончиться может тем, что вы обрушите Империю в гражданскую войну, которая будет тянуться столетия, оставляя горящие планеты в вечной ночи.
– Ты знаешь, с тех пор как ты умер, ты стал удручающе надоедлив. Тебе-то о чем беспокоиться? ИРу всегда найдется применение.
– Я не беспокоюсь, – бросил Оз небрежно. – Я просто веду разговор.
– Ладно, тогда заткнись. У меня дела в «Абраксусе», и я не могу там с тобой разговаривать. Разговора с мертвым ИРом там могут не понять.
Оз коротко хихикнул и замолчал. Оуэн небрежно оглянулся, не следит ли кто-нибудь, затем взобрался по шаткой наружной лестнице ко входу на верхний этаж. Когда он был здесь в прошлый раз, помещение требовало хорошей облицовки или покраски, и время не отменило подобную необходимость. На дереве проступали явные пятна сырости, а простая медная табличка «Абраксус» не чистилась неделями. Возможно, месяцами. В воздухе чувствовался отчетливый запах кошачьей мочи, что привело Оуэна в некоторое замешательство, поскольку в течение всего дня он не видел ни одной кошки. Звонка, конечно, не было. Оуэн постучал в дверь кулаком и несколько раз хорошенько ударил по ней ногой. Это принесло некоторое облегчение. После паузы, достаточно долгой, чтобы убедиться, что Оуэн осознал свое место, дверь распахнулась, и в дверном проеме появился человек по имени Чэнс. Он оглядел Оуэна, затем жестом предложил ему войти. Что тот и сделал. С высоко поднятой головой.