Охота на Чупакабру - стр. 27
«Извини, я устала, не сегодня».
Я пытался с ней говорить. Не раз и не два. Она отмалчивалась. Не выдерживал, срывался на крик – еще больше уходила в себя. Чтобы хоть чем-то отвлечься, впахивал, как проклятый, торчал на заводе с утра до вечера, вникал во все тонкости производства, управления и продаж. О разводе впервые заговорил через год:
«Если тебе так плохо со мной, давай разведемся».
«Как хочешь, - ответила Дина, пожав плечами. – Мне все равно».
Ту ночь я провел на кухне, вылакал бутылку виски и понял, что не смогу. Не смогу без нее. Да, это была болезнь, одержимость, почти мания. Пусть так, но все же рядом с ней. Видеть ее, разговаривать, дотрагиваться до нее, чувствовать ее запах. Хуже всего, что иногда она словно оттаивала ненадолго. Улыбалась, шутила, не отталкивала в постели. И тогда я начинал надеяться – глупо, отчаянно. Но проходил день или два, и все становилось по-прежнему.
Так прошел еще год, и я впервые изменил ей – тупо и грязно, с какой-то случайной девицей на вечеринке, не получив никакого удовольствия, кроме банальной физической разрядки. Отец Дины тогда уже умер – иначе я не смог бы смотреть ему в глаза. Перед ним мне было бы стыдно. Перед ней - ни капли. Только злобное мстительное чувство: вот, на тебе! Хотя она и не подозревала. А может, и подозревала, но ей было наплевать.
Господи, в какого жалкого ядовитого уродца превратилась моя любовь к ней!
А главное – я никак не мог понять, что ее держит рядом со мной. Спрашивал в лоб – отмалчивалась. О, в этом она была асом: глядя куда-то в пустоту, делать вид, будто не услышала вопроса. Иногда я думал, что это доставляет ей какое-то особое извращенное удовольствие.
Каждый вечер, засыпая, прислушивался к ее спокойному дыханию рядом и думал о том, что завтра же подам заявление на развод. Но прошел еще один длинный мучительный год, прежде чем я решился.
Соломинкой, сломавшей спину верблюду, стал мой день рождения, о котором Динка даже не вспомнила. Ну что ж, я отметил его в развеселой компании, а утром, закинувшись шипучкой от похмелья, поехал в суд. А потом поверить не мог, что снежная королева в одно мгновение может превратиться в плюющуюся файерболами гадину. Ох, с каким пылом она сражалась за компанию, пытаясь захапать все себе. Но тут уж я уперся. После долгих судебных разбирательств выплатил ее долю и наивно думал, что закрыл эту страницу.
А когда пыль немного осела, понял, что самое мрачное еще и не начиналось. Для меня не изменилось ничего, кроме одного: Дины больше не было рядом. И это оказалось самым тяжелым. Человеческая память такая сволочь, что нивелирует негатив до полной ликвидации, а позитив поливает сахарным сиропом, и сложно ее в этом винить - защитная реакция.
Мое физическое существование было заполнено работой, бухлом и бабами – именно в такой последовательности. Иногда ездил в тир, лупил из воздушки по огонькам – десять из десяти. Мысли и чувства упорно цеплялись за прошлое. Динка была как отравленный шип, засевший глубоко под шкурой.
Тот вечер, когда увидел ее. Наша первая ночь. Утро в Майрингене, когда в третий раз сделал ей предложение и она наконец согласилась. Свадьба и медовый месяц на Сейшелах…
Эхом прилетала тоска и злость. Ненавидел ее, ненавидел себя – и весь свет. Вымещал на женщинах. Нет, не грубостью – равнодушием и пренебрежением. Как будто своей холодностью мстил им за холодность Динки. Хотя и неумышленно. Просто внутри все замерзло.