Огонь в твоих глазах. Испытание - стр. 24
4.
Крэг, стоя на крыльце у двери в избу Киры, размышлял: стучать или нет? С одной стороны, постучать было бы вежливо, а с другой: ну как тогда на порог не пустят? Поговорить он вознамерился твердо, а потому решился на дерзость: «Вот за все разом и попрошу прощения, а там пусть уж хоть и взашей вытолкают». Представив, как хрупкая, но строгая Анасташа его выгоняет наружу, охаживая полотенцем, Защитник улыбнулся и толкнул дверь. В сенях вспомнились податливые губы Киры, ее упругое тело и блестящие в полумраке глаза, и он едва не застонал от досады: «О боги!»
Анасташа с Наарроном сидели за столом.
– Здрав буде, господин Защитник! – хозяйка поднялась навстречу. Прозвучавшее в голосе женщины веселье, несколько обескуражило. – Садись отобедай с нами. Сын сказывал, что ты теперь будешь у Защитника Паситы на постое? Так это ничего. Ты к нам-то захаживай, хоть и на ужин. Да и на завтрак тоже. Мы такому гостю завсегда рады.
– Спасибо. – Крэг не выдержал пристального взгляда синих глаз и поклонился Анасташе в пояс. – Не голоден я, матушка. Мне бы с Кирой поговорить.
Анасташа изогнула бровь, в ответ на непривычное обращение, но ничего не сказала. Вместо нее ответил Нааррон:
– А Киры нету.
– А где же она?
– Гневалась она на тебя, не скрою. – Анасташа внимательно оглядела курсанта. —Ускакала верхом, а куда – про то и не ведаю. Своенравная она у меня.
Не успел Крэг пожалеть о потерянном в суматохе коне, который, скорее всего, стал добычей для Стаи, как Нааррон радостно встрепенулся:
– Нашли! Ветра нашли и Ромашку! Парень из местных обоих привел, да ругался сильно, что без присмотра лошадок оставили. Все цело: и кони, и сбруя, и седельные сумки. Его Лютобором зовут, надо бы отблагодарить.
Когда Крэг проезжал мимо овинов, в груди снова екнуло, а по спине пробежали мурашки. Защитник удивлялся, отчего так? Не раз он, выскальзывая на рассвете из постели очередной красотки после бурной ночи, не помнил даже ее имени, а тут и всего-то целовались, а сколько терзаний! Неужто и правда дело в силе?
От дороги вправо отходила заметенная тропинка, которая, извиваясь, взбиралась на холм. На ней отчетливо виднелись свежие следы подков – кто-то свернул здесь с дороги. «Она, больше некому», – подумал Крэг. Вершина холма была обрывистой с этой стороны, потому тропа сворачивала, огибая его по склону, и исчезала в ельнике. Курсант натянул поводья, а вскоре и вовсе спешился, внезапно разволновавшись перед встречей.
«Сейчас, вот, пройдусь, настроюсь на разговор…»
В лесу тропа делала крутой поворот и выводила на плоскую вершину. Деревья расступились, и он сперва увидел вороную лошадь Киры, а потом и ее саму. Девушка сидела по центру площадки, окутанная дымкой голубого сияния. Вокруг в воздухе висели сонмы снежинок, будто подхваченных порывом ветра, да так и застывших на месте.
– Что здесь происходит?!
Выпустив повод, Крэг направился к ней, едва сдерживаясь, чтобы не бежать. Прислушавшись к себе, курсант ощутил, как схлынувшая было сила всколыхнулась, забурлила по венам, наполняя доверху потоки. Похвалив себя за то, что послушал тин Хорвейга, он чуть прибавил, преодолев расстояние в одно мгновение. Киррана сидела к нему спиной. Крэг осторожно обошел и опустился перед ней на колени. Опасения подтвердились. Вид Киры ничем не напоминал умиротворение во время медитации. Глаза плотно закрыты, зрачки под посиневшими веками непрестанно дергаются. Губа до крови закушена. Лицо кривится, будто от боли, да и поза какая-то неловкая, напряженная.