Огонь и ярость. В Белом доме Трампа - стр. 38
Бэннон коллекционировал врагов. Мало кто подливал столько масла в огонь его ярости и злобы в отношении стандартного республиканского сообщества, как Руперт Мёрдок, – не в последнюю очередь потому, что Мёрдок имел прямой доступ к президенту. Один из ключевых элементов в понимании Бэннона: наибольшее влияние на Трампа оказывал человек, поговоривший с ним последним. Трамп хвастался, что Мёрдок ему постоянно названивает, а тот, в свою очередь, жаловался, что Трамп его уже достал своими звонками.
– Он ничего не понимает в американской политике и не испытывает никаких чувств к американскому народу, – сказал Бэннон президенту, не уставая подчеркивать, что Мёрдок не американец.
Но Трамп жаждал с ним общения. Питая слабость к “победителям” – а в Мёрдоке он видел абсолютного победителя, – Трамп в то же время начал плохо отзываться о своем друге-“неудачнике” Эйлсе.
Но в одном отношении этот человек был Бэннону полезен. Мёрдок, лично знавший всех президентов, начиная с Трумэна – о чем сам любил рассказывать, – и, как можно было догадаться, всех госсекретарей, полагал, что он лучше молодых, включая семидесятилетнего Трампа, понимает, как скоротечна политическая власть. (Об этом же он говорил Бараку Обаме.) У президента, в сущности, есть в запасе максимум полгода на то, чтобы сформировать повестку и произвести впечатление на общество, – хорошо еще, если полгода. А после этого ему придется тушить пожары и отбиваться от оппозиции.
Это послание Бэннон и сам старался донести до рассеянного босса. В первые же недели в Белом доме страдающий дефицитом внимания Трамп предпринимал попытки сократить число деловых встреч и часы своего пребывания в кабинете, а также по обыкновению регулярно играть в гольф.
Стратегический взгляд Бэннона на правительство сводился к ключевым словам: шок и благоговение. Вместо переговоров – доминирование. Воплотив свои мечты о высшей бюрократической власти, он не желал видеть себя бюрократом. У него есть высшее предназначение и моральные обязательства. Он – мститель. Он идет прямо к цели. Его слова и действия неразделимы: сказал, что это сделаешь, – сделай.
Бэннон уже продумал решительные меры, которыми не только запомнятся первые же дни новой администрации, но и которые всем дадут понять, что пути назад уже не будет. В шестьдесят три года нет времени на раскачку.
Бэннон глубоко вник в природу указов президента – УП. В Америке нельзя управлять с помощью декретов… хотя на самом деле можно. Ирония заключалась в том, что именно администрация Обамы, имея дело с непокорным Конгрессом, пропихнула идею УП. А сейчас, в этакой игре с нулевым результатом, трамповские УП отменят обамовские.
Во время переходного периода Бэннон и Стивен Миллер, бывший помощник Сешнса, ранее присоединившийся к кампании Трампа, а затем ставший активным референтом Бэннона, составили список более двухсот УП, которые предстоит издать в первые сто дней.
И первым таким шагом новой администрации, с точки зрения Бэннона, был иммиграционный вопрос. Иностранцы – мания преследования в политике трампизма, которую критики часто называли зацикленностью на одной идее. Среди ее эксцентричных пропагандистов был Джефф Сешнс. Трамп твердо верил в то, что население Америки уже по горло сыто этими иностранцами. Тут Бэннон спелся с Сешнсом еще до того, как переключился на будущего президента. Кампания Трампа предоставила неожиданную возможность проверить, есть ли потенциал у нативизма. А уж после победы у Бэннона не осталось никаких сомнений в том, что они должны во всеуслышание заявить о своей этноцентричной природе.