Огненный омут - стр. 11
Они так и заснули, прижавшись друг к другу, при мерцающем свете горящих в огромном камине поленьев.
Настали летние дни, ясные, погожие, с ночными грозами и теплой благодатью днем. На полях ровно всходила пшеница, ожидался небывалый урожай яблок, возросли удои молока. Нормандцы разводили особую черно-пегую породу коров, которая считалась особенно удойной и которую уже даже франки называли нормандской.
В Руане и новых крепостях Нормандии нередко можно было увидеть торговцев, ибо при хорошей погоде и в мирное время торговля всегда расцветала. По охраняемым нормандскими воинами дорогам гнали сильных местных лошадей, тонкорунных овец, рогатый скот, везли фуры с солью, бочонки с сидром. Везли и ценные металлы – а таковыми являлись все. Часто можно было видеть вереницы возвращавшихся в Нормандию беженцев, впрягшихся в нехитрые возки со скарбом.
Жители Руана с интересом следили за отношениями между своим господином и его христианской избранницей. И не потому, что норманны редко брали в дом местных женщин, а потому, что мало кто возвышал их до уровня законных жен. Ибо в глазах северян их соотечественницы были более достойными партиями, так как, по языческим представлениям, вели свое происхождение от древних богов. И хотя на такую женщину нельзя было поднять руку или подчинить силой, но и дети от гордых северянок несли в род частичку божественной крови. Ролло же во всеуслышание объявил, что его законным наследником станет ребенок от рыжей христианки.
Когда Ролло только женился, многие твердили, что эти двое не уживутся долго вместе, ибо слишком различны были их взгляды и верования. Это сделало пару объектом почти болезненного внимания как соратников Ролло, так и местных франков. Сплетни о размолвках нормандской четы ползли по городу. Говорили, что рыжая госпожа не оставляет своих попыток влиять на правителя. Прежняя жена Ролло никогда так себя не вела. И конунг, важно уверяли норманны, скоро прогонит христианку.
Судачили и о высоком родстве Эммы с правителями франков, которые, однако, не спешат открыто признавать ее. Но время шло, отношения между супругами не портились, а чувство, казалось, только укреплялось.
Ролло часто уезжал, а когда возвращался, то непременно прежде всего спешил к Эмме. Она восседала подле него, величественная и прекрасная, а когда выезжала в город из дворца, за ее носилками бежал народ, все громко кричали и прославляли госпожу.
Эмма была счастлива, получая все эти почести и купаясь в восхищении толпы. Она полюбила в Ролло мужчину, а не правителя, и, добиваясь его, думала о нем скорее как о варваре, с которым когда-то бродила по лесам Бретани, но не как о конунге, брак с которым вознесет ее так высоко. По своей натуре Птичка, не была честолюбива, но, стремясь к всеобщему вниманию, привыкшая к восхищению толпы, быстро вошла во вкус положения жены правителя, получая удовольствие от почестей и роскоши, которой окружил ее Ролло.
У нее были свои удобные покои, свои пажи, свои кравчие, свой сенешаль, был и целый отряд викингов-охранников и, по крайней мере, около тридцати личных слуг и рабов. Ближнюю свиту новой госпожи составляли специально подобранные женщины, своего рода фрейлины, частью франкские жены, частью – скандинавки. И все они дивились ее смелости перед мужем, когда она вдруг дерзко в чем-то противоречила Ролло, смела кому-то протежировать без его дозволения, карать или миловать. Однако эта юная девочка-госпожа уже хорошо понимала своего мужа и знала, что, добившись любви такого могущественного человека, она и сама приобрела часть этого могущества.