Огненное сердце - стр. 5

Пока мое собственное сердце объято огнем.

Я смотрю в кроссворд под названием «Уморительное ранчо» вот уже больше часа. И мы с Гарри все еще не можем разгадать слово по вертикали из шести букв.

– Здесь написано, что это уровень для детей шести лет. Мы что, настолько тупые?

Он ничего не отвечает – как всегда. Поэтому я продолжаю ломать голову над этим проклятым словом.

– «Самый медленный на ранчо…», – Я постукиваю карандашом по губам. – Тут еще после драматичного многоточия сказано: «И это не трактор». Какой идиот это придумал? Начнем с того, что трактор не такой уж и медленный. А закончим тем, что…

Пикающий звук на кардиомониторе становится быстрее, а затем снова приходит в норму.

– Хорошо, понял, тебе тоже надоело это «уморительное ранчо». Ни черта оно не уморительное.

Я отбрасываю кроссворд на стол и откидываюсь на спинку кресла, вытягивая затекшие ноги.

– Может, мне стоит принести сюда матрац? Или что-то вроде раскладушки? – Я бросаю задумчивый взгляд на Гарри, словно он может увидеть меня.

Но нет. Его глаза по-прежнему закрыты. Он по-прежнему не шевелится. Его лицо такое бледное, что темно-рыжие волосы, отливающие медью, кажутся слишком яркими.

– Ты бы мог хотя бы дернуть носом.

Я щелкаю его по большому пальцу на исхудавшей руке. Гарри – крупный мужчина, но месяцы комы словно высосали из него все силы, сделали слишком хрупким. Врач сказал, что его организм начал использовать мышечную массу в качестве источника энергии.

– Знаешь, наверное, стоит поблагодарить Марка за его изнуряющие тренировки и миллиард берпи. Твои мышцы сейчас оказывают тебе большую услугу.

Как скоро я сойду с ума, если продолжу разговаривать с человеком, который не хочет открывать свои чертовы глаза и отвечать мне?

Идет сотый день. Круглая дата, выходит. Но кто считает? Я.

Я считаю. Потому что ненавижу каждый день, который мой лучший друг проводит в коме, в то время как я имею возможность нормально проживать каждый из них.

Вероятно, это мое наказание.

Наказание за то, что я подвел свою команду, не смог правильно отдавать приказы, и поэтому Гарри решил спасти гребаную козу.

В сентябре я остался за капитана нашей пожарной части, потому что Марк был вынужден вернуть домой свою девушку, решившую телепортироваться обратно в Англию.

Именно в тот день, именно в тот час на местном ранчо «Дыхание» случился пожар. Он не был катастрофическим – мы с ребятами справлялись и с куда более сложными задачами. Но, видимо, я не осилил управление командой, и все развалилось к чертям.

А, если быть точнее, развалился амбар. И он придавил нас с Гарри.

Я тяжело сглатываю, когда воспоминания обжигают сознание.

Мы успели спасти весь скот, все почти закончилось. Я как раз выводил Жемчужину, любимую лошадь Мии, и вдруг понял, что в крайнем загоне кто-то остался.

Гарри… и коза.

Упрямая коза, которую мы все странным образом и обожали, и ненавидели.

Пушинка была исчадием ада. На моем бедре до сих пор красуются следы ее зубов – лет десять назад она вцепилась в меня в каком-то безумном припадке, когда я стоял к ней спиной.

И все же… Гарри не захотел ее бросать.

А я не захотел бросать его.

Так мы и оказались под обрушившимся амбаром после того, как выгнали оттуда козу. Только вот я отделался парой ожогов и пробитым легким, а он… так и не открыл глаза.