Огненное сердце - стр. 24

Я улыбаюсь, представляя себе этот диалог с другом, по которому скучаю.

Мой ответ был бы примерно такой: «Нет, придурок. У нее есть иссиня-черные волосы и крапивница от любой моей фразы».

Я замечаю, что Джемма начинает прихрамывать, время от времени останавливаясь, чтобы поправить пятку в сапоге. Мы не можем разговаривать, но предполагаю, что она натерла ногу.

Я молча подхватываю Сирену за талию, срывая с ее губ удивленный писк. Наши взгляды встречаются – и в гнетущем молчании мы ведем зрительный диалог, в котором я приказываю ей обвить меня ногами и руками.

Она долго и упорно отказывается это делать, поэтому я щипаю ее за бок и угрожающе щурюсь.

Со страдальческим вздохом Джемма все-таки слушается. Ее руки обнимают мои плечи, а холодные ладони ложатся на разгоряченную кожу шеи. Я резко вдыхаю от такого контраста температуры и… чего-то еще. Чего-то, что заставляет мое сердце биться быстрее.

По всему позвоночнику пробегает рой мурашек, когда теплое дыхание с ароматом мармелада и текилы касается моей щеки. Я перемещаю руки на упругие бедра, чтобы было удобнее.

Наши глаза находят друг друга – между нами лишь крохотное расстояние, и мы делим один воздух на двоих. Веки Джеммы тяжелеют, а дыхание становится рваным, когда мои ладони сами собой крепче сжимают ее ягодицы.

Я чувствую, как вся горячая кровь, стремящаяся к смертельной температуре, устремляется в член. Мы подходим к развилке, которая ведет на наши разные улицы. Я останавливаюсь, но не выпускаю эту женщину из рук. А она и не пытается сбежать.

Язык проводит по пересохшим от мороза губам, и Джемма тяжело сглатывает, поглаживая мой затылок уже согревшимися пальцами.

Я смотрю в ее темные глаза, которые напоминают мне самую таинственную и загадочную ночь Монтаны, когда ты лежишь на вершине горы и вдыхаешь свежий воздух. Они напоминают мне, что, кажется, сегодня вечером я впервые за полгода действительно дышу полной грудью.

Наши лица становятся еще на дюйм ближе друг к другу. Мне приходится слегка наклонить голову, чтобы поля шляпы не упирались Джемме в лоб. Ее нос скользит по моему, а дыхание касается губ. Я притягиваю ее ближе и сжимаю бедра мертвой хваткой, от которой могут остаться синяки. Но ей, видимо, нравится, потому что хриплый вздох на грани стона просит меня сделать это еще раз.

– Я проиграл, Сирена.

Мой рот накрывает ее губы в поцелуе, который лишает дыхания. По нашим телам пробегает дрожь, сливаясь в какой-то неимоверный взрыв, находящий выход в сплетении языков и покусывании губ.

Я целую ее так отчаянно и глубоко, словно впервые в жизни пробую самый вкусный фрукт, или пью нектар, способный исцелить душу и тело. Я теряюсь в ней снова и снова, а потом несу к себе домой. Потому что последнее, что я сделаю сегодня, – это отпущу Джемму Найт с родинкой в виде сердца на пояснице, на которую буду смотреть всю ночь.

В голове что-то жужжит и жужжит.

Такое ощущение, что в черепной коробке образовался рой пчел, которые впились своими жалами в мой мозг. Как больно.

Я медленно открываю глаза – кажется, если сделать это быстро, можно умереть.

Солнечный свет нещадно слепит меня, и я шиплю, снова закрывая веки.

В воздухе витает аромат чего-то… пряного, немного сладковатого, но такого мужественного, что можно различить нотки гвоздики, черного перца и табака. Запах вызывает ассоциации с вечерним городом, когда ты одет в кожаную куртку, в которую кутаешься при пронзительном ветре.