Огненное погребение - стр. 9
ДИРЕКТОР: Сторож! Ты где? Хоронько! Сторож!
Из тени появляется Андрей, открывает калитку.
Директор санатория подходит к Андрею, видны два силуэта в свете фар.
Хоронько, я, блядь, сколько ждать буду?
АНДРЕЙ: Добрый вечер, Антон Петрович!
ДИРЕКТОР: Я в следующий раз сигналить не буду, понял? Зайду да из ведра оболью. Помоями. Понял, нет?
АНДРЕЙ: Все шутите, Антон Петрович.
ДИРЕКТОР: Не шучу. Понял, Хоронько? На голову надену.
АНДРЕЙ (другим тоном, недобро): Нет у меня помоев. Разве что с собой привезешь.
ДИРЕКТОР: Ты на работе – значит, работай. А не спи, блядь. Понял?
АНДРЕЙ: Да я давно понял.
ДИРЕКТОР: Вот так вот. Открывай.
Андрей открывает створку ворот, машина заезжает на территорию, виден водитель и две женщины на заднем сиденье. Андрей закрывает ворота и смотрит вслед автомобилю.
АНДРЕЙ: Эх, Тоша, опасный ты человек. Самоликвидатор. (Собаке.) Строгий у нас хозяин, Эльза. Страшный. А если нос ему отрезать, так вообще в ужасах можно будет снимать.
Андрей возвращается в строжку, пытается снова вернуться к починке сети, потом внезапно сгребает сеть и швыряет ее в угол.
На хуй это макраме колхозное.
Ресторан, столик, отделенный от зала небольшой перегородкой. За столом сидят Алексей Степанович и Николай Михайлович.
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ: Вот пусть она и предпринимает меры по взысканию. А мы посмотрим.
АЛЕКСЕЙ СТЕПАНОВИЧ: На что посмотрим?
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ: Посмотрим, чем закончится. И поможем распорядиться полученными деньгами.
АЛЕКСЕЙ СТЕПАНОВИЧ: Смеешься?
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ: Почему? Может, и взыщет что-нибудь. А может быть, сгинет в свой Владимир или еще куда. Скажи, Леша, ты что-то теряешь?
АЛЕКСЕЙ СТЕПАНОВИЧ: Уже все потерял. Сколько там получается?
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ: У «ЕСД» – шесть миллионов, у Костомарова – три. И у Феликса полтора где-то.
АЛЕКСЕЙ СТЕПАНОВИЧ: Может, с ними встретиться, переговорить? Два миллиона пусть вернут, и мы о них забываем?
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ: Я уже встречался.
АЛЕКСЕЙ СТЕПАНОВИЧ: И что?
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ: Попросили больше не беспокоить. С разной степенью вежливости.
АЛЕКСЕЙ СТЕПАНОВИЧ: Следовало ожидать.
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ: Теперь то же самое следует проделать и с Любой, объехать их всех. Езжай ты, мне неудобно по второму кругу.
АЛЕКСЕЙ СТЕПАНОВИЧ: А потом что?
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ: А потом, после того как вам откажут, я Любе посоветую один способ, как деньги получить. Вот пусть и занимается, вместо того чтобы у нас интересоваться, где ее наследство.
Москва, кафе, за столиком Люба и Саша.
САША: Ну что, поехали, отвезу тебя домой? У меня дел сегодня еще…
ЛЮБА: Сейчас поедем. Слушай, Саша, а в Москве что, никто не работает?
САША: То есть как это?
ЛЮБА: Ну, что они все то по улицам ездят, то в кафе сидят?
Саша смеется.
Раздается звонок мобильного телефона, Люба отвечает на звонок. Говорит по-цыгански.
Мамочка, здравствуй! Все хорошо. Всех нашла. Хитрые они. Нет, слабенькие. Слуги. А эта ничего, хорошая, любовница его. Мы с ней подружились. Из квартиры я ее выжила, дружба крепче будет. Я посмотрю еще, денег много, но они не у этих, у других. Может, приедешь? Тут весело. Хорошо, мама. Я позвоню. (Саше.) Ну все. Поехали домой.
САША: Ты на каком это языке разговаривала?
ЛЮБА: На сербском. У меня мать сербиянка.
Кабинет директора фирмы «ЕСД». За столом сидит директор, Павел Иванович Дыбенко, Алексей Степанович и Люба.