Офицерат. Магия в наших телах - стр. 25

— В итоге нас стали-таки считать за людей, — Себастьян улыбнулся так, будто это было его личной заслугой. — Хотя войны еще периодически вспыхивают. Ну да это ты и сам увидишь. Но тебе будет проще, — он вдруг подмигнул ему. — Ты в итоге будешь тем, кем захочешь.

— Вариант “остаться самим собой” в твое “кем захочешь” не заложен, да? — Чесс махнул рукой. — Не обращай внимания, у меня сегодня похороны личной свободы. Пойдем, что ли, физические тесты проходить? — добавил, поняв, что не хочет еще раз прослушать лекцию о том, как ему повезло с уникальной особенностью, что перед ним открываются необозримые перспективы, что ему сделали одолжение, и теперь он должен ответить тем же, что сделка была заключена, и каждый обязан выполнять ее условия.

— Сначала обед, — покачал Себастьян головой. — Если не хочешь, можешь подождать здесь, у себя в комнате или в саду. Но мне нужно поесть. Кстати. Когда будешь адаптантом, лучше делай это по часам. Совет не обязательный к исполнению, но так реально проще.

Прислушавшись к себе, Чесс понял, что ему тоже не мешает подкрепиться. Может не так плотно, как едят адаптанты, но пару сэндвичей он бы съел.

— Идем, — он помедлил, прежде чем задать следующий вопрос: — А почему по часам? Вы не чувствуете голод? Или наоборот, все время готовы сожрать слона?

Если второе — то адаптант точно не для Чесса: он физически не переносил чувство голода. С двенадцати лет, когда оказался в приюте и частенько ложился спать, поужинав пустым кипятком, потому что еду отбирали старшие.

— Нет, с голодом у нас как у людей все, но если мышцам в какой-то момент будет не хватать питания, они выдадут очень неприятную слабость. Один раз я заработался и до столовой полз, держась за стены, — Гродески поморщился и тут же со смешком добавил: — Правда, я тогда ну очень заработался. Часов этак на двенадцать.

— Вот тут я тебя понимаю, — ухмыльнулся Чесс, вспоминая, как мог засидеться до утра, прикидывая, как сделать ту или иную вещь, и тут же пробуя воплотить в жизнь задуманное. Бывало, за ночь он успевал исчеркать полблокнота и испортить с десяток заготовок. — Ну что, пошли питаться? А Рацио ты здесь кормишь?

Для лошадей было заготовлено сено, Чесс сам видел огромные тюки, сложенные в высокие стопки. А вот запасов собачьего корма он не заметил.

Откуда-то из-под кушетки донеслось рычание, но необычное, а какое-то прерывистое. Прислушавшись, Чесс вдруг понял, что это действительно было похоже на азбуку Морзе.

— Ему приятно, что ты запомнил его имя, — перевел Себастьян. — Но неприятно слышать слово “кормишь” в свой адрес.

— А ты способен сам решать, что для твоего организма хорошо, а что нет? — спросил Чесс у пса, заглянув под кушетку. Кажется, ему было пора в больничное крыло, под опеку доктора-психиатра. Но если так рассуждать, то весь Офицерат — это одна большая психбольница. — Собаки часто любят то, от чего им бывает плохо, шоколад, например.

Рацио посмотрел ему в глаза и ответил все тем же глухим рычанием.

— “Я способен решать, что хорошо и для тебя тоже”, — Себастьян усмехнулся и похлопал его по плечу. — Идем, пока он не доказал это на практике. Хоть он и аналитик, но заставить тебя, к примеру, плясать гопак, в состоянии. По крайней мере, пока мы не накормили тебя таблетками с кровью адаптанта.