Одуванчик для Тафгая - стр. 23

— Не выдавай свои мечты за реальность, — тут же взвиваюсь и начинаю выворачиваться из удерживающих меня на месте рук. — Отпусти, меня Костя ждёт.

— Костя? — вдруг рычит взбешённо Аким. — Костя, чёрт возьми.

Одной рукой обвивает меня поперёк груди и просто вздёргивает меня в воздух.

— Аким, ты совсем берега попутал? Немедленно отпусти меня!

Извиваюсь. Царапаю короткими ногтями его запястья. Изо всех сил пытаюсь вывернуться. Но в Акиме столько силы и ярости, что мои жалкие попытки вырваться просто смешны. Я пищу, рычу, извиваюсь. Аким заносит меня в какую-то маленькую, одиночную комнатку. Настолько крошечную, что повернуться невозможно. Легко вскидывает меня наверх. Приподнимает. Сжимает обеими ладонями ягодицы. Он всё ещё в экипировке. С его тёмных волос капает пот. Стекает по лицу. Его кожа красиво поблёскивает в слабом свете. Я, как последняя дура, замираю и не могу оторвать от него глаз. Какой же он красивый. Злой. Тяжело дышащий.

Одной рукой Аким подкидывает меня выше, а второй зарывается в волосы на затылке. Дёргает меня вперёд. Я немного отворачиваю голову и чувствую, как горячие губы парня прижимаются к уголку моего рта. Я вздрагиваю. С губ срывается тихий стон.

— Скажи. Ты дала уже ему? А? Дала? — рычит с яростью. — Я задал тебе вопрос.

Я с силой сжимаю зубы. Думаю, что ответить. С губ готовы сорваться ругательства. Слова признаний. Но я всё же выгибаю бровь и выдыхаю:

— А тебе какая разница, Акимушка? Ревнуешь? М?

Парень рычит взбешённо и языком проводит по линии подбородка. По скуле. К самому уху. Обводит хрящик, прижимается губами к ушной раковине и шепчет:

— Нет, Одуванчик. Я просто слишком сильно хочу поиметь тебя. Да только мерзко, если Этот к тебе прикасался, — выдыхает.

— Прикасался, Акимушка. Ещё Как прикасался, — фыркаю с насмешкой. — Поэтому убери от меня руки.

— Невыносимо бесишь, — ещё сильнее сжимает руки, до боли впивается пальцами в ягодицы. — Бес-с-сиш-ш-шь, — шипит с яростью.

Ещё теснее вжимает в себя. И вопреки своим словам, что ему противно, вновь проводит языком по щеке.

— Почему ты плакала? — спрашивает тихо.

Я хлопаю глазами.

— Откуда ты…

Он вновь языком проводит по щекам. И я понимаю, что моя кожа всё ещё солёная. Я не умывалась. Я прикрываю глаза, которые снова начинают сильно слезиться. Потому что мыслями я возвращаюсь к маме. Я не знаю почему, но с Акимом я хочу разделить свою боль. И я тихо говорю, опустив голову ему на плечо, вжавшись в него лбом:

— Сегодня ровно три года, как не стало мамы.

— Мне очень жаль, — в голосе парня неприкрытое сожаление.

Пальцы на затылке разжимаются. Теперь они ласково поглаживают по волосам. Перебирают волосы. Я потираюсь лицом о его влажную кожу шеи, вдыхаю запах пота и тела. Наслаждаюсь его жаром и силой, как безумная.

Удерживая меня на своих руках, парень опускается на пол. Если бы не его экипировка и слои моей одежды, поза бы вышла совершенно бесстыдной и порочной. А так я оказываюсь к нему ближе.

Это безумно странно, что я только слышала оскорбления из его уст, а сейчас он так осторожно и ласково сжимает меня в своих руках. Я не ожидаю даже от него такой нежности.

Но волшебство момента развеивается, когда за дверью я слышу голос Кости. И не я одна. Аким ехидно говорит:

— Твой бык-осеменитель тебя ищет.