Одно незабываемое путешествие в Тартарары - стр. 8

– Эй, доходяга, подай ко мне воду.

Я выглянул со стороны капота:

– А?

– Воду, говорю, – не отлипая от колеса, он тыкал пальцем в сторону кабины.

Ладно… воду так воду.

Зайдя в автобус, я осмотрел сиденье водителя и нашёл в подстаканнике серебристую бутылку, напоминающую гильзу. Взяв её в руку, я по весу понял, что внутри жидкость, и вышел с ней.

– Она?

Он, не отрываясь, поднял руку с раскрытой ладонью.

Я отвинтил крышку и подал бутылку. А дальше наблюдал, как он зачем-то наливает воду на серебристый отражающий колпак.

Вода полилась… нет, зазмеилась зигзагами.

Я прищурился. Это напоминало… а чёрт его знает, что напоминало – я не эзотерик, шаманизм мне побоку, могу лишь сравнить это со змеёй – вот я и придумал такое слово: зазмеилась. Неплохо, да?

Проведя тыльной стороной ладони по колпаку, водитель стряхнул капли и наконец встал. Вытянув руки, он попросил налить сверху и стал их ополаскивать. Стряхнув капли несколько раз, он взял бутыль и пошёл в кабину.

Я остался стоять. Может ну его?.. Дать дёру? Пробраться сквозь джунгли и броситься наутёк?..

Чёрт, мне бы не помешали навыки молодых бойскаутов или выживальщиков, но всё, что я умел – это имитировать рёв медведя, когда выпью два литра пива.

– Не делай этого, – бросил водитель, скрывшись в салоне.

Заурчал мотор. Я посмотрел через плечо. Сглотнул нерешительность. Кадык заёрзал, всё никак не сглатывая поднимающийся из глубин желудочный сок.

Пора было решать… первая развилка.

Сейчас, вспоминая тот момент, я понимаю – он стал судьбоносным.

Что-что? Слышу неодобрительное: «Клюква-банально-джинса». Да что вы говорите, господа читатели? Судьбоносно – значит судьбоносно. Это слово на своём месте. Сейчас я вам всё покажу.

Подул ветер, и вместе с этим ветром было что-то ещё – невидимое глазу. Обычно в литературе давно мёртвых писателей это описывают как могильный шёпот.

И я вам говорю – это оно. Тот самый шёпот. Ветер погнал листья по гравийке рядом с автобусом, а затем заполз на меня и проник под кожу.

Вам этого мало, чтобы понять: «Да, чёрт возьми, это судьбоносный момент»?!

Мурашки уже тут как тут – они вышли на митинг и встали пупырышками вдоль всей кожи рук, ног, и – если хотите – паха.

Я подошёл к морде автобуса, поставил левую ногу на ступень и уже перенёс вес тела, как уловил тот самый шёпот, о котором твердили те классики.

Я поднялся в салон, дверь за спиной захлопнулась, и мы тронулись.

На ходу, придерживаясь за поручни, я прошёл и уселся на ближайшее сиденье – обшивка, нагретая солнечными лучами, как грелка, обожгла задницу.

Перекатываясь с одной булки на другую, я разглядывал водителя… Пожалуй, настал тот момент, когда можно добавить описательных деталей, ага?

Вы меня возненавидите за это, так как для вас образ водителя уже сформировался, а тут я набрасываю штрихи, как пьяный художник, второпях подошедший к чужому холсту. Ну, извиняйте… Я ещё не раз подействую вам на нервы – поездочка у нас та ещё заноза в заднице.

Итак… Волосы у него были с лёгкой залысиной, но, знаете, такой, которую ещё можно скрыть зачёсом. Седина на висках сильно бросалась в глаза на фоне чёрных, словно измазанных гуталином, прядей.

В его крови чувствовались кавказские нотки. Как я это понял?.. Ну, нос – знаете, больше, чем у нас, славян. С горбинкой, как говорится. Лоб был мощный, как противень в печи. Морщины тоже были на месте и выглядели скорее украшением, чем попыткой старости взять своё.