Одно незабываемое путешествие в Тартарары - стр. 16

– Умеешь ты поддержать.

– Что?

– Мне орать нужно? Ты же всё это слышишь… своим… – я вдруг отвлёкся на надпись, нацарапанную ножичком на обшивке ниже окна. Не разглядеть… вроде чьи-то инициалы и дата. – …своим третьим глазом или эзотерической антенной.

Наехав на кочку, автобус подпрыгнул, и я вместе с ним. Щека со шлепком плюхнулась на сиденье. Мне было по ба-ра-ба-ну. Как в той песне AC/DC… Вошли в поворот, меня перекрутило, и теперь я лежал на боку, прижавшись к спинке кресла.

Я не сплю и я не сошёл с ума… уйййййй… может, не сошёл, но… схожу? Вот расскажу эту историю – и кто поверит во всё это?

– Тo ли ещё будет, сынок, то ли ещё будет…

– А можно без этих ваших «сынок»?

Водила присвистнул, подпрыгнув на сиденье:

– Ну наконец-то! Я уже думал, поворотом ошибся.

Я встал, придерживаясь за поручень, и увидел чудное кафе.

Давайте объясню, что для меня значит чудное, – кто знает, может, у нас с вами вкусы не сходятся…

1) Смотря на такие кафе, ты мигом переносишься в детство, когда сидишь, приклеившись к экрану выпуклого телевизора со старыми добрыми американскими фильмами… и пусть весь мир подождёт.

2) Форма кафе напоминала то ли переоборудованный трейлер, то ли вагончик, и всё это так мило. Эти лампочки вдоль окон, эти неоновые надписи на крыше…

3) Кафешечка была уютно зажата рядами пальм. Будто здесь ей самое место – точь-в-точь как зубной щётке в подстаканнике.

Приближаясь к кафе, я отвлёкся от четвёртого пункта. Филу нужно было запарковаться так, чтобы не снести мраморную статую ангелочка.

4) Цвет кафе – нежно-лавандовый, а вот оконные рамы и дверь выглядели как самые жёлтые из всех жёлтых, то есть – желток куриного яйца.

Симпатично.

Четырёх пунктов достаточно. Чудно, нет?

Мы припарковались, и я с удовольствием встал с засиженного места. Мозгам нужно было проветриться. Хотелось подышать – да и монолог живота «Урр – УРРР – уРР» надоел.

Выпрыгнув из автобуса на гравийку, я, разминая на ходу шею, подошёл к окнам.

Жалюзи были прикрыты наполовину, и по разгуливающим ногам внутри я понял, что с животом, однако, удастся договориться.

Слюновыделение – В БОЙ!

Унять урчание!

Замять пониженный сахар в крови!

Умять чего-нибудь вкусненького!

Фил, выйдя из автобуса, с ухмылкой на меня посмотрел:

– В голове у тебя, конечно, чёрт-те что. Ты хоть на миг замолкаешь?

Ответ ему был не нужен. Он подошёл к двери, два раза постучался и вошёл внутрь.

Раздался тонкий, как хрусталь, голос женщины:

– КАКИЕ ЛЮДИ В ХОЛЛИВУДИ!

– А ну-ка иди сюда, обниму! – это уже Фил подыграл басом.

Топот ног и…

– Всё, всё! Ставь меня на землю! Причёску испортишь!

Я подошёл к полуоткрытой двери и обернулся.

Может, сбежать? Все эти истории про ад до добра не доведут. И… остановил меня не здравый смысл. Нет.

Божечки… вот это запах! Слюна не выделилась – я готов был захлебнуться. ЦУНАМИ! Ротоглотка тонет! Желудочный сок вырывается наружу!

В дверях скользнула тень, и появилась женщина. Румяная, пышущая здоровьем дама. Фартук сидел на ней, как кайма на песочных часах. Ей было лет пятьдесят, может, больше… По улыбке и паутинке морщинок вокруг глаз могу ошибаться. Но, глядя на неё, цифры возраста уходят на второй план.

– Так и будешь здесь стоять?

Я не успел ответить. Вместо меня встрял Фил:

– А он из робких. Любит, когда его упрашивают. Верно, Гриша?