Одна нога здесь… Книга третья - стр. 7
– Чего разорался, а? Почему переполох? Какой ещё «городошник»?
– А то не знаешь, какой?! – размазывая потеки слез на грязной мордашке, ревел малец, – Ты – он и есть!
– А вот и нет!
– А вот и да!
– Да нет же, я говорю! Я просто дед, Яромилычем зовут, и про городошника слышу в первый раз. Кто такой хоть?
Видя, что пожирание его пока откладывается, губастый прогундосил:
– Так все мальчишки знают. Он, городошник, сначала городошником не был. Простой мальчишка был, в городки играл. А чтоб играть лучше всех, посулил Чернобогу душу свою запродать, коли тот ему в этом пособит. Ну, так и вышло, стал играть, словно ему сам чёрт биту носит. А когда помер, стал он по земле ходить. Иной раз ночью можно услышать, как он там, где в городки расшибал, играет сам с собой. А бывает и днем к игрокам подходит, покидает с ними кон-другой, а потом всех битой и долбает до смерти.
– Так а я тут при чем? – неподдельно удивился Яромилыч.
– При чем! Явился, не знамо откедова, играл, ни разу не промахнувшись, а потом ещё и «Пекельное дупло» без сучка и задоринки разгромил! Вот!
– А ещё у тебя одна нога! – осторожно присовокупил кто-то из ребят, подошедших ближе.
– А она-то с какого боку виноватая?
– Биту заговоренную, говорят, из ноги его же и сделали! Из кости! – немедля сообщили мальцы.
Дед только и развел руками, выпустив при этом губастого.
– Ногу я в молодости потерял, по глупости, можно сказать, а палка самая обычная, чтоб ходить сподручней было. Из дерева она, вот, можете пощупать. А почему я – ЧЁРНЫЙ городошник? – немного погодя поинтересовался он.
– А энтава никто не знает, – сообщил ему один карапуз, доверчиво подобравшись поближе.
– Суслик, дурак, куда лезешь! – шикнули на него старшие, и дернули за ворот, отчего мальчонка кубарем улетел назад.
– Никто не знает, но все равно городошник – чёрный. – Яромилыч прошелся взад-вперед, и испуганные ребятишки, сообразно его передвижению, подавались в стороны, словно волны, бегущие от корабля. – Да уж. Ну если я был бы городошником, тогда я должен был бы вас всех того… Битой. Так?
– Так! – испуганно заявили мальцы. У некоторых застучали зубы, у других разом засопливились носы, а третьи никак не могли совладать с зевотой.
– А почему ж я тогда вместо этого стою тут с вами, лясы точу? Может я, все таки, не городошник?
– Ну… Так-то оно да, но откуда ж наверняка узнаешь? Вот если б доказать как. – Губастый, выдвинув предположение, испуганно юркнул за спины сотоварищей.
– Может ему поклясться, а? – Суслик сумел встать на ноги, и теперь рассматривал новую прореху на свих коротких портках. – Страшной клятвой…
– Точно! – поддержали остальные, мигом перестав стучать зубами, пускать соплюшки и вообще зевать. – Клятву дашь, тогда поверим! Только страшную!
– Любую давайте, – согласился Яромилыч.
– Зубом поклянись! Знаешь как?
– А то! В малые годы-то оно случалось клясться, и не раз. – И старик молодецки щелкнул пальцем по немногим уцелевшим во рту зубам. А потом ещё и присовокупил: – Чтоб подо мной земля провалилась, коли я вру!
Среди мальцов пронесся вздох облегчения. Дед оказался человеком! Клятву-то страшную дал, зубом! И ничего, не провалился!
– А откудова ты, дедушка? – Суслик снова подобрался ближе, и теперь стоял, вытирая перепачканную землей щеку.
– Из Зибуней, ребятки. Слышали про такой город?