Одинокий мужчина с кошкой - стр. 19
Лицо мужчины и свирепая морда пса странно размножились, и Ксения, успев удивиться, во весь рост растянулась на полу.
Глава 12
От резкого запаха нашатыря Ксения задохнулась, поморщилась, завертела головой – затылок упирался во что-то твердое – и услышала мужской голос:
– Очухалась? – Голос звучал издалека, будто его принесло ветром, тогда как лицо в складках морщин висело прямо над Ксенией.
Ксения обвела глазами скамейку, на которой лежала, сделала попытку подняться, неосторожно задела палец и застонала.
Боль вернула Ксении память, она вспомнила Крона и субъекта из подъезда…
– А вы кто? – с трудом ворочая сухим языком, спросила она.
– Я хозяин собаки, которая на тебя напала. Сейчас в больничку тебя доставлю. Ну-ка, держись.
Без лишних слов Ксения обняла безымянного спасителя за шею. Все запуталось еще больше.
Как ни крути, хозяин собаки даже отдаленно не напоминал имбецила, который выгуливал Крона в то злополучное утро.
Приговаривая что-то утешительное, субъект транспортировал Ксению к авто – в ее спутанном сознании запечатлелся благородный абрис «мерседеса».
– Осторожненько.
Горе-собачник пригнулся и усадил Ксению бочком на сиденье, так что ноги ее свесились из машины. Неожиданно в голове у Ксении прояснилось.
– Вы Холин, – совершив сложную аналитическую работу, констатировала она.
– Не угадала. Я – Бакшатов.
– А как зовут вашу собаку?
– Это кобель. Кроном зовут.
Значит, она все-таки не ошиблась с ротвейлером.
Стараясь не замечать кровавое пятно, проступившее сквозь платок, Ксения устроила на груди руку.
– Ты не беспокойся, факт нападения я не отрицаю, – заверил радетель, оправляя на себе джинсовую куртку. – Все оплачу, все расходы на лечение.
Задвинув ноги Ксении в салон, он захлопнул дверцу. Палец пульсировал, Ксению мутило, она откинулась в кресле и закрыла глаза. Сиденье под водителем вздохнуло, завелся двигатель, машина стронулась с места. Ксения заставила себя разомкнуть веки, повертела истерзанный ремешок, раздвинула молнию и сидела так довольно долго. Потом что-то подсказало ей: документы и ключи от машины. Все оказалось на месте – в маленьком отделении, вместе с телефоном. До травмопункта они с водителем не обменялись ни словом.
В продолжение следующего часа перед Ксенией мелькали белые халаты, чьи-то руки совали в нос ватку с нашатырем – она все норовила потерять сознание, как только уяснила, что белые нитки, торчащие из фаланги, это порванные сухожилия.
– Я теперь инвалидом останусь? – вяло поинтересовалась Ксения, когда хирург, худой мужчина в хрупких очках, сшил сухожилие и уже накладывал наружные швы.
– Глупости! – удивился очкарик. – С какой такой радости? Посидите на больничном – это обязательно. Потом купите кистевой эспандер и будете разрабатывать палец. Все, как на собаке, заживет. Простите. Не хотел, – извинился он, спохватившись. – Про собаку – это фигура речи.
– Я поняла, – прошелестела Ксения.
Кабинет хирурга Ксения покинула под конвоем медсестры, дебелой девицы. Девица довела пострадавшую по коридору к выходу, и Ксения увидела Бакшатова – он ждал ее в холле, сидя на подоконнике.
Голова у Ксении немного кружилась, и она повисла на крепких руках.
По навесу барабанил дождь, и Ксения вспомнила о зонтике и сразу же – об «ауди». Держа подопечную за талию, Бакшатов доставил ее к «мерседесу», и, только оказавшись в салоне, Ксения поняла: в таком виде сразу домой нельзя. Никак нельзя. У нее просто не хватит фантазии соврать что-то близкое к правде, и сил объясняться с мамой тоже не хватит. Нужно морально подготовиться к встрече. Сейчас она, как и собиралась, поедет в офис. По субботам в офисе стоит музейная тишина, а тишина – это именно то, что придаст ей сил. Может быть, удастся поработать.