Одинокий мужчина с кошкой - стр. 21
Когда она наконец пересела из «мерседеса» в «ауди» и осталась одна, почувствовала себя абсолютным хламом. Глядя на лобовое стекло, на которое сыпался мелкий и частый июньский дождь, передернула плечами – в машине было сыро и холодно. Жалеть себя Ксения не умела, но сейчас остро захотела на диван, под плед, чтобы мама спрашивала, что она будет ужинать, не хочет ли доесть оставшийся вафельный торт или, может, зефир в шоколаде… Горло перехватило, и это никуда не годилось. Ксения заставила себя представить, как мама совмещает заботу с воспитанием: что с пальцем? Где была? Зачем тебя туда понесло, кто виноват и что делать… Представить получилось в деталях.
Ксения осторожно стронула машину с места. Двор на Космонавтов медленно поплыл навстречу, остался позади и скрылся из виду.
…Парковка за офисом радовала глаз выбором свободных мест, но Ксения дисциплинированно припарковалась на своем, привычном. Отогнув козырек с зеркалом, посмотрелась, чертыхнулась и с глухим раздражением вернула зеркало на место. Следовало хотя бы причесаться, ни о чем другом уже она даже не помышляла. Без всякой пощады продрав волосы, Ксения спрятала расческу, устроила сумку под мышкой, толкнула дверцу, распахнула зонт и выбралась из машины. Щелкнул пульт, сработала сигнализация, и Ксения на ватных ногах поплелась к парадному.
С наивной мыслью, что в субботу она избавлена от нежелательных встреч с сотрудниками фирмы, поднялась по ступенькам, потянула на себя тугую остекленную дверь и придержала ее бедром, складывая зонт. Одной рукой делать это было до жути неудобно. Справившись с кнопкой зонта, Ксения взглянула в вестибюль и тут же обнаружила проклятущего Гену Явкина собственной персоной – он курил и болтал с охранником.
– Нет, только не это, – пробормотала Ксения и чуть не отпустила дверь, но мужчины уже засекли ее.
Прятаться было бессмысленно, и Ксения мужественно шагнула в вестибюль. При ее появлении охранник – болезненный мужчина средних лет – тут же нырнул за перегородку, а Гена прирос к кафельному полу и с жадным любопытством рассматривал второго зама – та была сама на себя не похожа. Во-первых, с распущенными по плечам волосами, во-вторых, в джинсах, в-третьих, с забинтованной кистью на перевязи, а в-четвертых, зеленее травы на газоне. И первое, и второе, и даже третье – все Барковой было к лицу, кроме зелени. Зелень растеклась по лицу второго зама как-то неравномерно – ближе к вискам и под носом. По мере того как Гена рассматривал второго зама, любопытство на его физиономии сменялось сочувствием, он даже забыл сказать какую-нибудь скабрезность.
– Ксения Глебовна, что случилось?
– Геннадий Тимофеевич, – скучным голосом попросила Ксения, направляясь к лифту, – сгинь, а?
Гена не обиделся, напротив – он весь был воплощенное участие:
– Я серьезно. – Явкин оставил дымящуюся сигарету в пепельнице, выдохнул в сторону и прогарцевал следом за Ксенией к лифту. – Что с рукой?
Из поведения Явкина следовало только одно: что выглядит она – краше в гроб кладут.
Совершенно неожиданно для себя Ксения сказала правду:
– Оскольчатый перелом фаланги большого пальца.
– Да ты что? Как это тебя так угораздило? Упала?
– Собака укусила, – тихо сказала Ксения и отвернулась.
Явкин приблизился к ней и рассмотрел растерзанный, со следами от зубов ремешок сумки.