Одиноким предоставляется папа Карло - стр. 10
– У Димона? – радостно откликнулся мужчина. – Помню. Он ее еще не хотел нам продавать, говорил, что она ему вместо дочки.
Костян похолодел. У Димона-пасечника, который жил неподалеку от Бобровки, на пасеке, и впрямь было три дочки. Три беленькие девочки с чудными голубыми глазками. Две девочки были уже школьницы-первоклашки, а младшая едва научилась ходить. Отец девочек так радовался появлению на свет последней своей малышки, что с тех пор, а минул почти год, все никак не мог выйти из крутого запоя.
Неужели у Димона совсем расплавился от дешевой сивухи мозг, что он продал одну из своих малышек этим людям?
– Помню прекрасно, как он нам не хотел ее отдавать.
– Чуть не плакал.
– Но ты мужика очаровала и уговорила отдать нам малышку.
– И вот сегодня… Мы будем есть ее на ужин!
О нет! Только не это!
– Да ты что! – обрадовался между тем невидимый Костику мужик. – Ты ее все-таки зарезала?
– Сама справилась, – с гордостью ответила ему женщина. – Даже тебя звать на помощь не пришлось. Я молодец?
– Ты у меня просто умница. Диана-охотница отдыхает. И как все прошло?
– Знаешь, для первого раза неплохо. Я думала, что будет страшней. А так все просто оказалось. Я ее взяла, немножко с ней поговорила, дождалась, пока она успокоится, а потом быстро положила ее на колоду и отрубила ей голову. Она чуть-чуть подергалась, но я держала ее за ноги крепко, и она быстро затихла.
– Крови много было?
– Прилично. Но я сразу все вылила в землю, как ты меня учил. Получилась отличная подкормка для моих цветов.
– А что я тебе говорил? – обрадовался мужчина. – Кровь – лучшая пища для растений. То-то они у нас такие шикарные в этом году выросли. Ладно, пошли, моя умница! А то у меня уже от голода живот подвело.
Голоса стали удаляться куда-то в глубь дома. А вот бедный Костик не мог шевельнуться. У мальчика его собственная кровь буквально застыла в жилах. Много ужастиков довелось ему посмотреть на его коротком веку, но там Костян всегда знал, что это понарошку. А здесь все было взаправду. И этот отвратительный холодный и липкий ужас не шел ни в какое сравнение со всем пережитым парнем раньше.
– Д-д-девочку… к-к-кушать…
Зубы у Костяна выбивали крупную дрожь. Его трясло, и колотило, и шатало так, что он боялся, как бы не свалиться на землю, сделав хоть шаг. Голос разума подсказывал ему, что надо уносить ноги, покуда цел. Но какое-то гадкое любопытство приказывало остаться и посмотреть, как эта парочка людоедов станет пожирать человеческого ребенка, злодейски ими умерщвленного, а затем еще и запеченного в печке. Почему-то последнее казалось Костику наиболее отвратительным и циничным.
– Господи, кого же из троих они сожрут? Неужели младшую?
В то, что пасечник мог продать кого-то из своих дочерей, Костян поверил легко. У Димона от сивухи, которую он сам же и гнал, совсем мозги набекрень встали. Мог и не понять, что продает родное дитя. Или же его обманули. Сказали, что берут девочку в хороший дом, будут о ней там заботиться, вот он и отдал малышку. Или сказали, что на время берут.
– Нет, вряд ли младшую забрали. Она еще козявка. Ее бы мать ни за что не отдала. Наверное, кого-то из старших девчонок продали. Но Ленка-то куда смотрит? Она-то кормящая мать, не пьет!
Но тут же Костян вспомнил, как в прошлый свой визит на пасеку за майским медом приметил пошатывающуюся пасечницу. И как Ленка ему долго объясняла, что это у нее от высокого давления голова кружится. А от самой, между прочим, изрядно попахивало. Похоже, Ленка решила махнуть рукой на идею исправить пьющего муженька и сама пристрастилась к спиртному.