Одинокие думы - стр. 4
Смерть, ведущая в жизнь, – это не бегство отистинного бытия, а всецелая преданность ему, самопожертвование. Ее начало – в отречении отмнимого бытия, которое мы сами творим, глядя на мир сквозь призму эгоистических желаний.
Но прежде, чем мы поймем, что мир, особенно материальный, полон иллюзий, мы должны ясно увидеть, что он реален.
Материальное «призрачно» только в сравнении с высшей реальностью духовного.
Отречение от тварного начинается с того, что мы пытаемся разглядеть, каково оно само посебе, иотходим в сторону. Только отстранившись от твар-ного, обретя перспективу, мы дойдем до реального, действительного, истинного в нем. Нельзя разглядеть то, что сжимаешь в объятиях. Отпустив тварное на свободу, мы по-настоящему его оценим и ощутим в нем Божие присутствие. Так мы ступим на пролегающий во мраке путь созерцания. В конце этого пути мы обретем тварное таким, каково оно в Боге[5].
Отцы-пустынники думали, что пустыня потому так дорога Богу, что ее совершенно не ценят люди. Она пуста, и ее нельзя опустошить еще больше. Она ничем не привлекает и не сулит наживы. Избранный народ скитался по ней сорок лет, водимый Богом. Если бы евреи шли прямо, то попали бы в землю обетованную всего через несколько месяцев. НоБог задумал иное. Он хотел, чтобы люди полюбили Его в пустыне, а потом вспоминали свои скитания, как прекрасное время, прожитое сНим наедине.
Пустыня – как и горы, и море – сотворена для того, чтобы оставаться собой, а не для того, чтобы ее преображали. Поэтому и обитают в ней те, кто хочет быть самим собой, или, попросту говоря, одинокие, нищие, полагающиеся только на Бога; те, кто не возводит великих замыслов между собой и Творцом.
Так, по крайней мере, должно быть. Но есть идругая сторона. Во-первых, пустыня – это страна безумия, а во-вторых – прибежище дьявола, изгнанного в «пески Верхнего Египта» скитаться по «безводным местам»[6]. Жажда сводит с ума; даи сам дьявол обезумел от жажды. Заточив себя всобственном величии, он потерял его и теперь жаждет вернуть потерянное.
Уходя в пустыню, чтобы оставаться самим собой, надо быть настороже. Там нередко становятся слугами того, кто обитает в бесплодном раю пустоты иненависти, и сходят с ума.
Взглянем на сегодняшнюю пустыню. Чем она стала? Колыбелью для нового и страшного творения; полигоном для силы, с помощью которой человек хочет «рас-творить» то, что Бог благословил. Пустыня добилась своего: Бог человеку больше не нужен. В век, когда техника творит чудеса, люди полагаются только на себя. Забыв о Творце, они возводят в пустыне невиданные доселе защищенные поселения, где ставят свои опыты и предаются пороку. Но эти вырастающие в мгновение ока помпезные города не похожи на Град Божий, сходящий с небес, дабы просветить землю явлением мира. Не похожи они и на Вавилонскую башню, воздвигнутую некогда в пустыне Сеннаар, высотою до небес, чтобы сделать себе имя (ср. Быт 11, 4). Они – перекосившая лик земли мерзкая ухмылка дьявола. В них всё секретно и брат шпионит забратом; сквозь них – как кровь по венам – текут деньги; их утроба чревата новейшим и гибельным оружием.
Можно ли, глядя на эти города, не стремиться очистить свое сердце? Люди со своими деньгами имашинами бегут впустыню, оседают в ней, польстившись на власть и богатство. Они не противостоят дьяволу, как Христос, а верят его посулам, поклоняясь бесовской мудрости. Теперь повсюду пустыня. Повсюду и одиночество, где нужно бы плакать о своих грехах, вести брань с врагом, очищать сердце, исполняясь Божией благодати.