Одиночество мага. Том 2 - стр. 28
В дальнем конце зала вверх вела широкая лестница, тоже вся выложенная чёрным камнем. Вычурные перила с пузатыми балясинами, украшенные барельефами – жуткие морды скалили зубы, с плотоядной усмешкой косясь на поднимавшегося по ступеням некроманта.
На площадке между первым и вторым этажами лестница раздваивалась, широкие марши вели вправо и влево; в нише, грозно глядя на весь раскинувшийся под ним привратный зал, застыл распяленный на деревянных распорках полный пластинчатый доспех, правый рукав вздёрнут, словно доспех готовился обрушить удар на невидимого врага. Доспех тоже явно выковали не сегодня – несмотря на тщательный уход и блестящую поверхность стали, невозможно было скрыть следы клинков, густо усеявших грудь и плечи. Этот доспех повидал не одну битву.
– Мой прадед. А потом дед. За ним – отец, – перехватила взгляд некроманта Старшая. – Все они были воинами, Великий Мастер. И каждый отдавал доспех старшему сыну. А у моего отца первой родилась я. В знатных семьях, когда такое случается, чтобы избежать дробления наследственных владений, новорождённую девочку, как правило, приносят в жертву Неведомым, чтобы помогли следующий раз родить сына…
У Фесса в горле застыл комок.
– Мой отец наверняка бы проделал то же самое, если бы мама со своей старой няней не обманули его, – бесстрастно продолжала Старшая. – Не подсунули неизвестно откуда взятый трупик. Наверное, готовились заранее… не знаю. Мама так и не открыла этой тайны, даже на смертном одре. Потом родился сын… второй… меня растили в тайне. Потом отец умер. Мама… не знаю уж как… но добилась моего признания. Мне отошёл этот дворец… и отцовский доспех. Мои братья до сих пор пытаются его выкупить. Глупцы. Он стоит тут как вечное напоминание о том, почему этот мир должен как можно скорее встретить свой последний час… на пути к миру новому, совсем-совсем новому, где не будет места подобному, где отцы недрогнувшей рукой не будут отправлять на смерть своих дочерей… – Глаза Старшей были сухи, голос ровен. Внутренней силе этой девушки можно было только дивиться.
– Да, и потом у меня проявился Дар, – негромко продолжала она – вместе с Фессом они всё так и стояли на площадке парадной лестницы рядом с распяленным доспехом. – Мамина няня… которая стала моей… учила меня всему, что только знала. Мне открылась истина – в книгах Великого Мастера. И я пошла прямым путём, понятным и ясным, подобно полёту справедливой стрелы… Но прошу простить меня, о Великий Мастер, – словно опомнившись, Старшая согнулась в низком поклоне, – прошу вас, пойдёмте, я покажу вам ваши покои. Фейруз! Со мной.
Фесс заметил, что мальчик повиновался тотчас, с той непререкаемой готовностью, что отличает фанатиков. Остальные остались внизу, в зале, не выказывая ни нетерпения, ни недовольства. Их позовут, когда будет нужно.
На втором этаже в оба направления вели полутёмные коридоры без окон. Старшая остановилась, вынула факел из железного кольца, Фейруз с готовностью прищёлкнул пальцами – затрещало пламя, охватывая просмолённую головку. Осветился долгий проход с узкими дверями по обеим его сторонам. Старшая остановилась у первой же – резной двери чёрного дерева.
– Ваши покои, о Великий Мастер, – поклонилась девушка.
Внутри всё оказалось совсем не так мрачно, как в привратном зале. Просторная комната, окна открываются во внутренний дворик, где растут зелёные кусты, покачивают разлапистыми листьями-ветками пальмы и сеет водяную пыль большой фонтан, бьющий из мраморной чаши. Дорожки посыпаны розовым коралловым песком, повсюду – статуи Неведомых.